понимаю, но что-то мне припомнились рассказы твоих синеглазок. О том, что Конгрегация вызывает коллапсы. Вот я и подумал: а вдруг, ну, чисто в порядке бреда, тут та же история? Сидит где-то в кустах десант «корректоров первого сорта», или как там они называются, и, злобно хихикая, синими глазами лупает. Коллапс нагоняет. Но, раз, кроме как в посёлке, выжить они не могут, то это, конечно, ерунда. Здесь бы их точно заметили.
— Хм… — задумчиво сказала Аннушка. — Это, конечно, вряд ли. Но всё же… Никуда не уходи, я уточню кое-что.
Вернулась она через несколько минут, весьма озадаченная.
— Меланта говорит, есть ещё одно место. Старый лабораторный комплекс. Туда уже лет десять никто не ходит, потому что незачем, все материалы вывезли, но он был защищён от местной фауны ещё до коллапса. В целях чистоты экспериментов или типа того.
— Помню это место, — сказал Андрей. — Мы с Эвелиной там Артура лечили.
— Где она, кстати? — спросила Аннушка.
— Эви? Организует вывоз коллекции и прочего из поместья. Слугам такое не поручишь, а она хозяйственная.
— Так ты решился, значит?
— Увы, — вздохнул маркиз, — мы больше не можем чувствовать там себя в безопасности. Его Величество расстроится, он привык иметь в казне мои налоги. Остальная аристократия там, между нами говоря, совершеннейшие нищеброды с титулами.
— В общем, покупать баронство не рекомендуешь? — слегка расстроился я.
— Надо было лет двадцать назад подсуетиться, — ответил он, — сейчас монархия уже не та. Конституцию почти приняли, парламент обещают собрать… Скоро уйдёт вся романтика.
Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Подумаешь, титул…
* * *
Лабораторный комплекс снаружи похож на небольшую пирамидку в три ступени из очень тёмного красного камня. Но вокруг вымощенная чёрными каменными плитами площадь. Растений на ней нет, а значит, запрет работает.
Приехали на здоровенном внедорожнике Андрея, он самый вместительный. С нами Артур и Геманта — кайлитка в качестве открывашки, а парень просто с ней. Вход открывается кайлитским генокодом, так что без рыжих тут никак.
Под порталом входа есть ниша, а в ней чёрная дверь.
— Сколько воспоминаний, — поморщился Андрей. — Неприятных, в основном.
— Эй, — воскликнула Геманта, осматривая чёрный кубик консоли у двери, — а тут открыто!
— Отойди, — сказал Артур и, взяв её за плечо, одним движением переставил себе за спину. В другой руке у него уже пистолет.
Дверь дрогнула и поехала в сторону, из сумрачной глубины входа вышли двое — седая строгая женщина в тёмных очках и совсем молодая девушка с недовольным лицом. Очков на ней нет, и глаза самые обычные.
— Грета, — мрачно констатировала Аннушка, — это мы, значит, удачно зашли.
— Смотри, Дашенька, — сказала женщина, обращаясь к девушке, — это та самая Аннушка, про которую я тебе рассказывала. Видишь, до чего доводит хороших девочек эгоизм и упрямство. Такая была перспективная кандидатка, и что?
— Что? — отстранённо спросила та, с интересом разглядывая мою спутницу.
— Стала жалкой бродяжкой, связалась со всякой шушерой, не исполнила предназначения, даром небо коптит. И даже одеваться прилично не научилась.
— Знаешь, Грета, — сказала Аннушка, — зря я не пристрелила тебя сразу, как увидела. А ведь собиралась же. Ничего, ещё не поздно…
Она потащила из-под куртки пистолет, но черноволосая девчонка сделала странный жест рукой, и всё застыло. Я вдруг понял, что не могу шевельнуться, словно меня эпоксидкой залили. И не только я, все остальные тоже полностью неподвижны. Не только люди — прекратился ветер, навалилась глухая ватная тишина, застыла в воздухе летевшая мимо помесь птицы с ящерицей. И только эти двое, женщина и девушка, спокойно подошли ближе.
— Видишь ли, дорогуша, — сказала Грета, рассматривая Аннушку вблизи, — я тоже тогда сомневалась. Потенциал у тебя был шикарный, сенсус впитывала великолепно, но характер, характер… Обыкновенная неблагодарная сволочь, да и перестарок. Слишком себе на уме, такие не обучаются. Я предлагала потом Мелеху слить тебя на обмен, но он просентиментальничал. Зря, конечно. Впрочем, вреда до недавних пор не было, и я не настаивала. Ещё одна пустоголовая синеглазая шалава болтается по Мультиверсуму, подумаешь. Но ты выбрала влезть в наши дела, и результат предсказуем. Дашенька, солнышко, сделай… Ну, как обычно. Пора тут заканчивать.
— Не, мам, не хочу, — ответила ей девушка, подойдя к нам вплотную.
Она сняла с Аннушки очки и заглянула в её пылающие ледяным бешенством синие глаза. Пару секунд смотрела, потом вернула очки на место. Повернулась ко мне, сделала шаг. Теперь я смотрю на неё почти в упор. Глаза тёмные, волосы чёрные и короткие, на лице слегка равнодушное любопытство.
— Что значит «не хочу»? — удивилась Грета. — Я же сказала.
— Просто не хочу, — пожала плечами девушка, переходя к Геманте.
Взъерошила ей рыжие волосы, с интересом потрогала пальцем сосок большой груди под тонким платьем.
— Даша, — строго сказала седая женщина. — Не лучший момент для твоих капризов.
— Тебе всё капризы. Плевать тебе, что я хочу, да?
— И чего же ты хочешь?
— Не знаю. Не этого. Хватит размахивать мной, как дубиной, я живой человек, мам.
— Никто не спорит, — недовольно согласилась Грета, — но давай обсудим это в другой раз, ладно?
— Не-а, — лениво отмахнулась девушка. — У тебя все разы другие. Мне надоело. Я уже не ребёнок.
— Дарья! Немедленно прекрати! Что за глупости? Нашла время!
— Ага, — кивает та, — нашла, точно.
Возвращается к Аннушке, подходит поближе, щупает кожу куртки, щёлкает пальцем по стволу пистолета в руке, присаживается на корточки, рассматривает ботинки.
— Классные боты, — говорит она, поднимаясь. — Скажешь потом, где взяла?
— Даша! Что за поведение! — злится Грета, но девчонка неё игнорирует.
Встав, обнимает мою девушку за талию, кладёт подбородок ей на плечо, и говорит тихо, в самое ухо:
— Я найду тебя. Потом. Однажды.
— Дарья, как ты… — начинает седая, но девчонки тут уже нет.
Я не понял, куда она делась. Вот только что стояла, а вот уже всё. Меня отпускает непонятный паралич, и я тянусь к оружию, но седая тётка, коротко выругавшись, делает шаг назад и растворяется в чёрной угольной дымке. С криком: «Ах
