Ознакомительная версия.
Шевелиться не хотелось. Представлялось – вот я шевельнусь, и лопнет еще трос, а за ним другой, и башня станет падать, трудно выворачивая из земли ослабевшие корни, как сгнившее вековое дерево…
Звякнуло. И покатилось. Кто-то запнулся за бутылку.
Я сел, положил на колени карабин. Вряд ли это случайность. Между трясом и падением бутылки прошло минут пять. Точно не случайность. Все бутылки, что могли упасть, упали. Значит…
Кто-то нарочно запнулся. Зачем?
Думать не хочется, почему я должен все время думать… Напугать меня? Так не страшно. Мне совершенно не страшно, нет ничего отвратительнее этого. Нормальный человек должен бояться. Темноты, мышей, дьяволов, обитающих в старых подвалах, чердачных крыс, а я не боюсь. Страх выжжен из моего сердца, и это плохо. Жить скучно. Хочется иногда испугаться, а не получается. После сумраков не страшно ничего.
Я на всякий случай еще раз проверил карабин и вдруг вспомнил, что стрелять нельзя. Если выстрелю, то наверху услышат. И будут готовы к моему визиту. А то и вообще отчалят. Хитро придумали – прилетели, привязались к антенне, опускаются на землю на своих крылолетах, а их достать, наоборот, никто не может.
Надо, значит, без оружия, карабин придется оставить. И винтовку тоже. Она, конечно, стреляет совсем не так громко, но все равно. А тут может быть хорошее эхо. Как-нибудь справлюсь. Может, тут вообще стрелять нельзя? Ты стрельнешь, а башня пустится в развал. Маловероятно, конечно. Если китайские летуны привязывают свой дирижабль к Вышке, то, значит, она достаточно крепка.
Буду спускаться – заберу. Рюкзак не снял, рюкзак пригодится. Из оружия оставил пистолет, топоры, секиру, ножи. Контейнер с ускорителем, на всякий случай тоже прихватил.
Больше не звякало. Хозяин любит поиграть.
Я положил карабин на койку, сбросил рюкзак, снял пистолет с предохранителя. Вперед. То есть вверх.
Поднялся еще на этаж и шагнул в воду. По колено. Правда, видимо – целый уровень был залит водой. Холодной, ноги мгновенно стали коченеть. Что-то коснулось колена, я посветил вниз. Вокруг меня собрались рыбы с толстыми спинами. Ясно. Вода конденсируется наверху, стекает сюда, заполняет этот бассейн. В бассейне караси. Или еще какая холодноводная рыба. А на стенах устрицы. Неплохо придумано. Чем кормятся эти рыбешки, вот бы узнать. И почему она не замерзает?
Ни одной бутылки, что тут звякнуло-то…
Я немного побродил по этой ванне, рыбы плавали за мной, выставляли из воды дружелюбные рыла. Тут нам делать нечего, тут, наверное, у него запасы хранятся. Или у них. Последних вышкарей.
Промочил ноги, ничего хорошего. Выбрался на лестницу. Наверное, так оно и есть – Вышка – отдельный мир, которому совсем не нужно существование остального. Рыба, вода, кажется, Алиса говорила что-то о лишайниках, их можно перемалывать в хлеб. И никогда вниз не спускаться…
Продолжим.
Очередной этаж оказался больше, чем я предполагал, настоящая площадь. В стороны, как лепестки раскидывались толстые рельсы, на которых ютились будки из гофрированной жести. Вышка не только тянулась вверх, но и распространялась в стороны. Если построить три таких башни рядом и перекинуть между ними мосты, то получился бы настоящий подвесной воздушный город. Хотя город и так получился, ну, если не город, то вертикальное поселение уж точно. Я отметил, что со стороны это расширение не очень просматривалось, в сопоставлении с огромными размерами самой Вышки пристроенные к ней снаружи жилища казались ничтожными наростами, осиными ульями, прилепившимися к величественной сосне. Мы как жалкие насекомые живем паразитами на теле ушедшего времени.
За спиной разбилась бутылка. А вот и он, хозяин высоты.
Осторожно, чтобы не спугнуть, повернулся.
Похоже на паука. И на человека. Что-то между, только мохнатое. Человек, скорее всего, только сложенный пополам, горбач. То есть горбун. Утративший Облик. Вышкарь. На высоте всегда холодно, вот он и оброс мехом. Или ободрал с кого, сгорбатился от этого, от высоты еще, чем выше люди, тем горбатее.
– Привет, – сказал я миролюбиво. – Привет. Я тут прохожу. Туда.
Указал пальцем в потолок.
Вышкарь не стал разговаривать со мной, тряхнул плечами, и в руках у него оказались железные трубы. Что ж, понятно. Сумасшедший. Живет тут сам по себе, вот и свихнулся от одиночества. Людоед. Хотя, может, и не людоед, рыбоед, карасями питается.
– Не надо, – попросил я, не хотелось уж очень.
Но вышкарь меня не слушал. У нас никто никого не слушает, это наша общечеловеческая болезнь – глухота. Одни глухие, другие слонисты, третьих уже просто нет.
– Пожалуйста, – попросил я.
Над головой просвистела труба. Короткая, с полметра, но очень тяжелая. И тут же еще одна, запущенная мне прямо в живот. Успел чуть сдвинуться, прошло по касательной, чиркнуло по щитку.
Выхватил пистолет. Нельзя, могут услышать, убрал в кобуру.
Вышкарь выпрямился и тут же пустил еще один снаряд. Сила, однако, у этого карлика была изрядная, трубы тяжелые, а он швырялся ими, как палками. Точно, псих. Все психи такие, сильные и беспощадные. Я едва успевал уклоняться. Он, наверное, эти трубы здесь специально раскидал – чтобы забрасывать ими гостей при случае. Зашибет гостя, в лапшу его покрошит, высушит хорошенько на солнце…
Рыб им откармливает.
Попал. Труба плотно ударила мне в плечо, я потерял равновесие, упал. Горбун с победительским воплем кинулся ко мне, я успел выхватить топор, швырнул. Хотел попасть в ногу, не попал, откатился в сторону, вскочил.
Горбун проскочил мимо, врезался в кучу металла, заревел, развернулся и тут же стал раскручивать над головой железные шары на веревке. Я отпрыгнул в сторону, но карлик уже запустил шары в меня. Они разошлись в воздухе в замысловатую фигуру, я попробовал завалиться на пол, веревка обмоталась вокруг туловища, шары щелкнули почти у меня перед носом. Но растопыриться я успел. Ноги-руки в разные стороны.
Этот снова заверещал, бросился, я рассек веревку ножом, шары упали, и карлик тут же мощно толкнул меня в грудь. Я влетел спиной в картонку, замещающую стекло, она прорвалась, и я вывалился на внешний балкон. Уцепился рукой, повис на арматуре.
Всем организмом почувствовал выдающуюся пустоту под ногами, небо, оно тоже случается под ногами, рука поехала по мокрому штырю, перехватился второй. Горбун появился над, воткнул в меня глазки с широкими черными зрачками, после чего с удовольствием наступил мне на пальцы. Почти наступил, я не стал дожидаться, пока он раздавит кости, отпустился. С целыми пальцами оставался шанс за что-нибудь уцепиться, с расплющенными нет, поэтому и не стал держаться.
Высота проглотила меня. Не успел выдохнуть, меньше чем через секунду врезался в жестяную крышу лачуги, пробил ее и застрял в горе мокрых деревянных коробок. Горбун смотрел на меня сверху, свесившись с балкона. Я помахал ему. Горбун исчез.
Ознакомительная версия.
