— Ну вот, — укоризненно сказала молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы, быстро подхватывая сигарету и энергично туша ее о пол и разгоняя руками дым.
Слишком хорошая реакция для обычной журналистки.
А может, у меня действительно паранойя.
После новостей о Магистре и возникновения теории о том, что Гриссом — гвардеец, начинаешь подозревать каждого, а, старичок? Нелегко тебе придется жить в подобной атмосфере.
Иди в баню, ответила мне вторая половина, худшая, но, бесспорно, более умная. Даже у параноиков бывают враги.
Как знать, был ответ.
Мы еще немного поговорили с Ди о всяких пустяках. Я рассказал про обещание Полковника показать ей спасательную операцию и познакомить с птаврами, она поделилась историями из своей профессиональной карьеры. Обычный дружеский и ничего не значащий треп двух приятелей, но я никак не мог сосредоточиться на обсуждаемых темах. Меня одолевали другие, совсем не веселые мысли.
Когда она ушла, сославшись на чрезмерную загруженность и дефицит времени, я вздохнул с облегчением.
Следующим в череде посетителей нарисовался лейтенант Стеклов. Его смена, впрочем, как и моя тоже, закончилась совсем недавно, и он выглядел усталым. В последние дни такой вид — скорее правило, чем исключение из оного.
— Хорошо сработано, сержант, — сказал он без особого энтузиазма. — Как сам?
— Лучше, чем это выглядит со стороны.
Он хмыкнул.
— Принцесса в безопасности. Ее уже отправили на Тагобар для лечения и курса психологической реабилитации.
Я сильно сомневался, что она в подобной реабилитации нуждается. Но царственные особы есть царственные особы, особенно женского пола. По правилам, принятым в светском обществе, насколько я их понимаю, принцессе сейчас положено валяться в глубоком обмороке и впадать в него каждый раз, как кто-то будет упоминать о произошедшем.
— В следующий раз будет осторожнее выбирать корабли, — сказал я.
— Я рекомендовал представить тебя к ордену Доблести. Не сомневаюсь, Совет быстро утвердит решение.
Еще бы, учитывая, сколько денег я им сэкономил. Но сам я себя достойным награды не чувствовал, о чем немедленно и сообщил.
— Не нам решать, — ответил он. — Я могу для тебя еще что-нибудь сделать?
— В следующий раз пошли кого-нибудь другого.
— Ты все сделал правильно, — сказал он.
Я слышал, что раньше каждый гвардеец имел своего личного психоаналитика, в обязанности которого входило убеждение того самого гвардейца в правильности принятых им решений. Не знаю, почему от подобной практики отказались сейчас. То ли решили, что парни стали крепче психически, то ли — что мир целиком сошел с ума и поэтому не стоит никого лечить, то ли, что более вероятно, просто денег не хватает.
— Черта с два, правильно! Там был кошмар.
— Это часть нашей работы, — выдал он нетипичную для гвардейца сентенцию, явно озабоченный чем-то другим, что со мной обсуждать не хотел.
— Что еще стряслось?
— В коридоре своей очереди дожидается твой приятель, — увернулся он от ответа. — Так что не буду задерживать. Поправляйся.
— Обязательно, сэр.
Стеклов ушел таким же угрюмым, как и пришел. Похоже, никому из нас не весело в эти дни.
Его место сразу же занял мой дружок из аналитической группы.
— Мне импонирует твой стиль жизни, — заявил Морган прямо с порога. — С задания — в больницу; вылечился, отдохнул, вышел на задание — и в больницу. Романтика, черт бы ее драл.
— Для кого романтика, а для кого — обыденность.
Джек так и не побрился со времени нашего последнего разговора. Борода как таковая у него не росла, и щетина клочьями торчала по всему лицу. Вкупе с красными глазами и сутулостью от долгого сидения за компьютером картину это представляло отталкивающую. Ну да мне с ним не целоваться.
— Извини, — сказал он. — Я не слишком пристально следил за происходящим, слышал о твоей вылазке только в общих чертах. Что там стряслось внутри?
— Как приятно, когда твоим друзьям есть до тебя дело, — произнес я в сторону.
— Я же извинился, — напомнил он. — Могу еще разок, если тебе легче станет.
— Ладно, не стоит.
Я излишне придираюсь.
Аналитики группы Моргана и так должны быть загружены сверх всякой меры, пытаясь вычислить Магистра.
Я вкратце обрисовал Джеку ситуацию.
Сдается, он слышал вещи и покруче, но все-таки пару раз понимающе кивал и выдавал какие-то хриплые вздохи, которые я трактовал как изъявления сочувствия.
— И почему ты все время умудряешься попадать в переплеты? — сказал он, когда я закончил повествование. — Говоришь, скафандр не защитил тебя от прямого попадания ракеты?
— Нельзя сказать, чтобы совсем не защитил, но, честно говоря, я ожидал большего. Впрочем, костюм получил повреждения раньше.
— Я свяжусь с технарями, пусть покумекают. В принципе наш боевой костюм должен выдерживать десять прямых попаданий подряд без малейшего вреда для человека, который его носит.
— Кумулятивная торпеда, — сказал я. — Метрах в сорока от меня. Она пробила абордажную воронку, и ударная волна разошлась в стороны.
— Так и должно было быть. Если бы взрыв не был рассеян, он бы просто расколол корабль надвое, и десантироваться было бы уже некуда.
— Какого черта они вообще высадили десант за десять минут до уничтожения корабля? Существовали и другие способы получения груза.
— Я полагаю, они были вынуждены использовать все варианты из-за недостатка времени. Космофлот висел у них на хвосте.
— Мне говорили, что подмога придет не раньше, чем через пару часов.
— Флот снял со стапелей недостроенный линкор. Ходовые системы и вооружение уже были установлены, так что они прибыли на место через пятнадцать минут после гибели торговца и расплатились с пиратами сполна.
— Это утешает, но не слишком, — сказал я. — А ты для человека, недостаточно осведомленного, знаешь подозрительно много подробностей.
— Я не в курсе, как оно было непосредственно на борту, — сказал Джек. — А информацию из открытого космоса мы получали всего лишь с двухминутным запаздыванием.
— Ясно. Космический бой — вот что интересно. А судьба одного опера на вражеской территории уже никого не беспокоит.
— У нас полная запарка, Макс. История с Магистром, и так далее. В общем, дел хватает.
Я кивнул.
Операция по спасению проводилась настолько быстро, что в аналитиках вообще не было необходимости, они бы просто не успевали передавать данные в зал. Удивительно, что Джек вообще что-то об этом слышал.
Пару минут мы молчали, думая о своем. Но оба понимали, что разговор еще не закончен. Дружба, сказал кто-то, это когда двое могут просто молчать вдвоем. Или это было сказано про любовь?
