Они ещё немного помолчали, вспоминая бывшего сослуживца, потом Олег Павлович встряхнулся, словно словно сбрасывая наваждение, и сказал:
— Ну ладно, Вадика мы ещё помянем, а пока давай выпьем за встречу. Давно я тебя не видел — вижу, всякого тебе тоже пришлось хлебнуть.
— А нам водочки нальёшь? — раздалось от двери.
Алексей повернул голову, а Олег Павлович тут же поднялся навстречу двум новым гостям.
Вновь прибывшие оказались военными, и хотя ни на том, ни на другом кителей не было, по повадкам сразу угадывалось какое-то крупное начальство. Лицо одного из них показалось Алексею знакомым, и вдруг он понял, что смотрит на того самого генерала, которому несколько месяцев назад наговорил всякого и получил позорный и обидный разнос прямо на плацу, а также выговор с «занесением».
Генерал был среднего роста, с небольшой круглой головой и крупной плешью в обрамлении редкого венчика седых волос. Держался он сдержанно, улыбался сухо и вообще производил впечатление человека, тщательно контролирующего каждый свой жест. Его маленькие чёрные глазки странным образом делали своего хозяина похожим на гигантскую дрессированную крысу. Именно это сходство с наглым и хитрым грызуном заставило капитана почти мгновенно узнать своего обидчика. Впрочем, судя по равнодушному выражению лица, сам генерал Алексея не признал. Или считал это такой мелочью, о которой даже не стоило вспоминать. В памяти всплыла и фамилия этого генерала — Решетников. Генерал-майор Решетников.
Его спутник был плотный, коренастый, с квадратным лицом, чем-то смутно похожим на приплюснутую собачью морду, с белыми бакенбардами, короткой стрижкой «ёжиком», в которой угадывалось поровну тёмных и седых волос, и неприятным взглядом из-под тяжёлых век. При этом он был так похож на злобного бульдога, что в первый момент Алексею даже показалось, что мордатый генерал вот-вот гавкнет и вцепится кому-нибудь в ногу.
— Конечно, проходите, садитесь, — радушно здороваясь с обоими и провожая к столу, засуетился Олег Павлович. — Вот сюда садитесь, вот креслице плетёное…
— Разрешите, товарищ генерал! — даже не пытаясь выйти на балкон, из темного холла выглядывал солдат с эмблемами войск связи. — Срочная телефонограмма. От Скалы-четыре.
— Давай, — хмуро сказал Олег Павлович и, коротко пробежав глазами по тексту на листе бумаги, сморщился, словно откусил половину лимона. — Командующий вызывает. Очень срочно. Даже вертолёт уже готов. Чёрт! Как не вовремя! Ладно. Садитесь, знакомьтесь: это мой старый сослуживец Сенников Алексей. Когда-то мне всю карьеру, можно сказать, спас. И потом показал себя надёжнейшим офицером. Имею на него здесь виды. А это мои новые сослуживцы, хоть и знаю их уже не первый год, Решетников Михаил Николаевич и Соколенко Кондрат Ефимович. Так что общайтесь. Надеюсь, скоро в одном кругу вертеться будем. А ты, Лёша, не менжуйся: Михаил Николаевич и Кондрат Ефимович хоть и генералы, но свои мужики, хорошие, без камня за пазухой. Погуторьте тут, познакомьтесь поближе, а я постараюсь побыстрее возвернуться.
Алексей пожал протянутые руки и растерянно посмотрел вслед выходящему Олегу Павловичу. По большому счёту, делать здесь скромному капитану было больше нечего, но бывший комбат обещал вернуться, да и вновь прибывшие начальники уже устроились за столом по-хозяйски и даже успели налить себе водки.
— Давай, Алексей, выпьем за знакомство, — властно сказал тот, что был похож на бульдога. Его изучающий взгляд, казалось, буквально ощупывал капитана с ног до головы.
— Да я в общем-то не пью, — попытался уклониться от «знакомства» Алексей, но этот манёвр ему не удался.
— Обижаешь, — напористо сказал собакоподобный. — Ты кто по званию? Подполковник?
— Капитан, — спокойно ответил Алексей.
— Ишь, ты, престарелый капитан, а с гонором. Не может капитан генералу отказывать. А ну, бери стопарь!
Алексей нехорошо прищурился, ощущая, как внутри начинает всё каменеть, и уже приготовился сказать генералу что-нибудь резкое, как вдруг Решетников успокаивающе похлопал его по плечу:
— Не серчай, капитан, мы люди старой закалки. Это сейчас модные веяния до армии доползли. Демократия, все равны, прошу сюда, господин солдат… Тьфу! Ну, какая демократия в армии? Бред собачий. Поздно нам уже перестраиваться. Кондрат Ефимович просто хотел с тобой поздороваться. Уважение, так сказать, выказать хорошему товарищу Олега Павловича. И выпить за его здоровье.
Алексей молча поднял рюмку, кивком принимая объяснения и показывая, что целиком разделяет взгляды генерала.
— За здоровье Олега Павловича, — сказал Кондрат Ефимович.
Алексей залпом бросил содержимое рюмки в глотку, ощутил как рванула к желудку обжигающая жидкость, и приготовился к обычным в таких случаях неприятным ощущениям. И они не заставили себя ждать.
Буквально через пару минут по всему телу пробежала первая волна — предвестница будущего алкогольного отравления, словно сотни маленьких иголочек принялись колоть кожу изнутри. Начали чесаться глаза и уши. Остро захотелось умыться ледяной водой и растереться грубым полотенцем, чтобы избавиться от этих неприятных ощущений.
А генералы уже наливали по второй.
— Я прошу меня извинить, — спокойно сказал Алексей, поднимаясь из кресла. — Мне необходимо отойти по делу.
— Ну, отойди, — фамильярно, даже как-то по-барски сказал Кондрат Ефимович. — И возвращайся. Нам с тобой ещё долго общаться, так что не подводи уж нас внезапным побегом.
В последних словах Алексею почудилась какая-то двусмысленность. Прищуренный взгляд Кондрата Ефимовича словно взвешивал достоинства и недостатки строптивого капитана. Невозмутимое лицо Михаила Николаевича из-за этого казалось даже вполне дружелюбным.
— В самом деле, Алексей, ты уж не вздумай тут бросить двух стариков одних, — сказал Решетников. — Мы же тут накоротке общаемся, без званий. Так что обязательно возвращайся.
Алексей вышел с балкона и, оказавшись в просторном тёмном холле второго этажа, замедлил шаг. Повернув голову налево, он вдруг увидел выход на другой балкон, расположенный на торцевой стороне коттеджа. Недолго думая, он направился туда и уселся на плетёный стул. Перед ним оказался столик с курительными принадлежностями, и Алексей машинально взял в руки сигару. Курить он бросил довольно давно, но не мог отказать себе в удовольствии размять в пальцах ароматные табачные листья.
Внизу, на ярко освещённом дворе, гомонили гости, сверху, чуть дальше козырька крыши, виднелось по-ночному чёрное небо, и Алексей вдруг ощутил себя совершенно комфортно на этом неосвещённом балконе. Здесь его никто не видит и никто не будет искать. Во всяком случае, до приезда Олега Павловича.
