— Стойте! — громогласно, даже без рупора, остановил всех тот. — Я полковник десантных войск в отставке, я 30 лет в армии и скажу вам наверняка, что это не несчастный случай, а намеренный ядерный удар по нашей державе. Можете мне поверить, я не раз видел ядерный взрыв, и к подобным событиям меня готовили десятилетиями. Послушайте меня, и, быть может, вы проживёте дольше, чем того ожидает противник. Не знаю, кто нанёс по нам удар, но догадываюсь, что к этому приложила свои лапы Америка.
— Но что же вы тогда предлагаете? Как нам быть? Что теперь делать?.. — послышались возгласы из толпы.
— Подождите! Я ещё не закончил! — остановил тот шквал посыпавшихся на него вопросов. — Враг хитёр. Если они начали наступление, тогда нам следует избегать городов и поселений, а так же придётся оставить состав, так как он — отличная мишень для авиаудара. Женщинам, детям и старикам необходимо укрыться в лесу! Я понимаю, что сейчас не лето, но там можно спрятаться. Берите тёплые вещи, воду и еду. Держитесь вместе. Жгите костры для обогрева и приготовления пищи, но только не в тёмное время суток! По ним вас могут определить в два счёта! Остальным — боеспособным мужчинам — придётся уйти в ополчение. Мы направимся к городу и свяжемся с армией. Там нам скажут, что делать!
От этих слов все погрузились в некоторый шок.
— Война? Война!.. — послышались вначале отдельные, а затем частые возгласы.
— Да это война! И если мы не встанем на свою защиту, то нас уничтожат подчистую. Можете мне поверить, если в силу вступило ядерное оружие — значит это уже не боевые действия, а истребление, геноцид. И кто сейчас этого не поймёт, тот обречён на уничтожение.
Люди завертели головами, растерянно косясь, то на полковника, то на машиниста, который, уже опустив свой рупор, молча смотрел на него. И все, замолчав, посмотрели на бывшего офицера, так как тот единственный уверенным взглядом окидывал толпу.
— Если хотите жить, делайте то, что я говорю! — подвёл итог полковник.
Казалось, решение было принято, подтверждённое всеобщим молчанием.
— Но как же мы пойдём к городу, когда там радиация? Чем же мы будем воевать? — начали задавать вопросы мужчины уже по существу.
— Согласен, воевать нам нечем, поэтому первым делом мы направимся к ближайшей армейской части, которая находится вблизи города. Будем надеяться, взрыв не достал до неё. Там мы добудем оружие. Думаю, время у нас ещё есть, пока противник ещё не нанёс по ней удар. Что же касается радиации, то от взрыва атомной бомбы она рассеется к концу этого дня и территория станет относительно безопасной. К тому времени мы успеем добраться только до армейской части, которая находится далеко от эпицентра взрыва, поэтому там будет безопасно. К завтрашнему дню безопасно уже будет и в самом эпицентре. Сейчас же опасность представляет только возможные осадки и ветер, который разносит ядерное облако, но он дует в сторону от нас, отчего для нас путь свободен. Ещё вопросы есть?
Кругом стояла гробовая тишина.
— Тогда собирайтесь! Мужчинам, отправляющимся со мной, брать тёплую одежду, надевайте шапки, не то замёрзнете, сухпай — хлеб, колбасы и т. п., только не много — путь не близкий. Да, и возьмите, если есть по паре бутылок с водкой или коньяком — если что, их можно будет использовать как оружие. Сбор через полчаса! Кто не может идти или трус — нам не нужны, оставайтесь с женщинами и детьми, будете им помогать. Все остальные собирайте еду, воду и одежду! Примерно в двух километрах к востоку, — указал он направление рукой, — есть небольшой лесок. Спрячетесь там. Ждите, пока к вам подойдут наши Силы. Держитесь вместе. Не выказывайте себя, если не уверены в намерениях «освободителей» — тех или иных войсковых групп, которые будут проходить мимо вас. Это может быть противник! Ведите себя тихо, и может быть, вас минует участь тех, кто попал под ядерный удар. Отсюда уходите как можно быстрее. На этом всё. Собираемся! Ну, живо, живо, живо!
— Еду можно взять в вагоне-ресторане, — добавил машинист с рупором. — Сейчас же организуйте всё! — обратился он к своим помощникам.
Все поняли, чего им стоит опасаться, а главное, появилась цель, которой если не следовать, то можно прямо здесь ложиться и помирать, ведь война — не игра, тут уж если «попадут», то в следующем раунде не отыграешься. И если на тебя кто-то нападает так, как напали теперь, то милосердия от завоевателей не дождёшься. Все сделали для себя выбор и практически тотчас же устремились по вагонам, выполнять то, что сказал пожилой полковник, потому что ему поверили, да и как тут не поверишь, когда факты — на лицо.
Я не был трусом, поддерживал более-менее хорошую физическую форму, отчего для себя решил идти вместе с полковником, в ополчение. А другие — это уж как хотят. Теперь каждый за себя и вправе самостоятельно решать, что ему делать, а что — нет.
Я забрался в поезд и, зайдя в своё купе, сразу же начал собираться. За мной вошёл и мой сосед.
— Ну что ты решил? — обратился он ко мне. — Пойдёшь или останешься?
— Я иду вместе с полковником. Мне терять нечего. Там, в городе, были все мои друзья и родные. Я должен разобраться во всём этом и отомстить за них, — повернулся я к нему. — Вы с нами? — я взглянул ему в глаза.
— Я в такой же ситуации, как и ты. Я тоже иду. Я не трус и за свою Родину постою сколько смогу, — реши-тельным взглядом посмотрел он на меня. — Будем знакомы — Валера, — протянул он мне руку.
— Игорь, — пожал я его руку. — У вас есть какая-то еда? Я с собой даже ничего не взял.
— Не страшно, на этот счёт я с полным боекомплектом, — вытащил он из-под койки сумку, битком набитую едой и бутылками. — Я с деревни ехал, от бабки, — объяснил он. — Вот, запасла меня. Надеюсь, хоть деревню пожалели.
Мы оделись потеплее, набрали в карманы самого необходимого — пирочиные ножи, ложки, вилки (тоже пригодится), кое-какие личные вещи и по тёплому одеялу с кроватей. Еду расфасовали в две сумки, бутылки с водкой — сверху и, перекинув их через плечо, вышли из поезда.
Там, у локомотива уже начала собираться группа мужчин, которые решили отправиться в город. Мужья прощались с жёнами и детьми. Несколько стариков, решившихся записаться в ополчение, обменивались прощальными фразами с рыдающими бабушками.
Время сборов подошло к концу. Уже начало светать, но из-за туч солнца по-прежнему видно не было. А в ровно назначенное время из поезда вышел наш предводитель — полковник, на его ремне висела кобура, похоже, табельный пистолет, который обычно оставляют себе отслужившие офицеры. Не знаю, каким образом он оказался у него в этот день, но это уже дело прошлого. Теперь Закон в этой стране из юридического в мгновение ока превратился в военный. Ну что ж, так даже спокойнее — хоть какое-то оружие теперь у нас было. Вместе с ним к нам присоединился и главный машинист. Вдвоём они подошли к группе ополченцев.
