— Так вот, продолжаю. Что ты, Серега, можешь противопоставить матерому бандиту? Ему же, падле, делать нехер. Он пять-шесть часов в день, а то и больше тренируется. Качается, жрет анаболики, дерется регулярно! У него нож, кастет, пистолет и депутатский иммунитет. Ну? А закаленному бойцу в бронежилете и бронешлеме ты что противопоставишь? Шаолинь? Хе-хе… Голой пяткой на шашку! Ты его даже за ворот не зацепишь, чтобы провести ваш сраный бросок. Юкка — ху… юкка. Срань!
Док видел, что капитан нализался до чертиков, потому не счел нужным ввязываться в дискуссию и защищать дело, которому отдал десять лет детства и юности. Отчасти он был согласен с Сиротиным: в чистом виде нынешнее дзюдо — вид спорта. Но он-то, Док, параллельно занимался и карате. А шато кан — дело не шуточное. Док улыбнулся и вкрадчиво спросил:
— И что же, по-твоему, не срань?
— А… — Капитан пьяно поводил перед носом указательным пальцем. — Вопрос правильный. И не по-моему. Дзю-дзюцу! Только дзю-дзюцу! В европейской транскрипшн — джиу-джитсу. Единственное боевое искусство всех времен и народов! Между проччмм… его после русско-японской войны преподавали в русских школах для жандармов-филеров. Да… — Сиротин уронил хмельную голову на грудь. — Да… А я, знаешь ли, изучал в Японии школу госинрю. Да… — Капитан на мгновение отключился, даже всхрапнул, потом вскинул голову. — Хочешь, покажу?
— Ваня, тебе поспать надо, — с ласковой укоризной сказал Док. — Потом покажешь.
— Нет, сейчас! — взъярился Сиротин. — Пошли. Омельччук!!!
Задремавший прямо на стуле прапорщик, рябой, двухметрового роста гигант-громила из кубанских хохлов, испуганно вздрогнул.
— Га!!! Шо?!
— Пошли, покувыркаемся.
Омельчук расслабленно выдохнул, поерзал, поудобнее притираясь к спинке стула.
— Да ну тебя, Иваныч… Один хрен — не уработаю. Я лучше отдохну пока.
— Ладно. — Капитан поднялся, качнулся, поймал точку равновесия. — Пошли за барак… Покажу.
— Да пошли уже, пошли. — Док попытался подхватить капитана за пояс, но тот отпихнул его. — Не надо.
«Ладно, — решил Док. — Отрублю легоньким ударом в голову и уложу спать на койку в медсанчасти. Утром и не вспомнит. А что еще делать? Ведь пьяный в дым».
Они вышли на полянку за глиняным бараком хирургического отделения ОМО, поросшую жухлой травкой. Сиротин сбросил тапочки, с трудом стянул через голову тельняшку, встал в нелепую стойку — с опущенными руками и чуть раздвинутыми ногами.
— Ну, понеслась.
Док многоопытным взглядом бретера оценил соперника. Жалкое зрелище — щуплый и малорослый, узкоплечий и тщедушный, да еще вдрызг пьяный. Облако в синих сатиновых трусах.
— Понеслась, — вздохнув, с искренним сочувствием произнес Док и сделал несколько шагов навстречу своему эфемерному противнику.
И только очутившись на спине, понял — задняя подсечка. Простенькая, короткая, с легким толчком ладонью в грудь. Вскочил, рванулся вперед — и снова опрокинулся. Однако теперь Сиротин завалил его передней подсечкой и спокойно прокомментировал:
— Уке вадзе.
«Да что ж такое! — изумился про себя Сергей, вновь пружинисто вскочил и принял классическую стойку. — Хорошо, капитан, будем драться всерьез».
Сиротин словно прочел его мысли. Он вообще трезвел с каждой долей секунды. Неожиданно твердым и спокойным голосом предложил:
— Дерись серьезно. В полную силу. Если нужен нож, возьми нож. Только не сачкуй.
Опять подсечка — и опять Док оказался на спине.
— Объясняю. — Капитан склонился над ним. — Это — госинрю. «Го» по-японски «пять». «Син» — хм… «современное». «Рю» — «школа». Современное искусство пяти принципов. Я продемонстрировал принцип первый — простая атака без выпендрежа и сложной бросковой техники. И заметь, Док, я не бью тебя по суставам даже в полсилы, иначе ты бы уже не поднялся. Вперед, боец!
Док снова на ногах, в стойке. Сиротин — метрах в трех. Стоит, скотина, улыбается. Руки опущены, ноги чуть раздвинуты.
«Нет. Сейчас я тебя поймаю. — Сергей сконцентрировался максимально, просчитал варианты атаки. — Удар правой, захват, главное — зацепиться за него. Там тело само подскажет».
Он прыгнул вперед, но капитан прыгнул навстречу, причем за мгновение до Сергея. Зацеп ногой, толчок с разворотом — и он снова на земле. Только в этот раз капитан заставил его ткнуться носом.
— Принцип второй: контратака в начале атаки противника, на самом первом его движении.
Пятая попытка. В этот раз его кулак почти долетел до цели, пронесся в сантиметре от уха Сиротина. Док попытался сразу же, вслед пробить лоу-кик левой ногой, но промахнулся, потерял — ровно на миг — равновесие и снова оказался на земле. Капитан завалил его мягким элегантным толчком босой пятки в открытый левый бок.
— Принцип третий: контратака в конце атакующего движения противника. Ну что, пацан, слабо? Ну, достань меня, достань! Чемпион хренов! Тебе сиську мамкину сосать, а не драться с мужиками! Давай, козел, дерись! — Сиротин выставил задранный средний палец.
Вот этого Док от капитана не ожидал. Никак не ожидал, а потому разъярился по-настоящему — до красной пелены перед глазами. Носорогом ринулся вперед с одной целью — порвать, хоть зубами, но порвать в клочья. И ему удалось поймать Сиротина, швырнуть захватом за пояс через бедро. Странно, но капитан даже не сопротивлялся — рухнул безвольным мешком на спину. Правда, в полете успел прохрипеть: «Ипон»[4]. Док навалился сверху с единственным желанием — измолотить кулаками и задушить гада. И тут же угодил в стальные тиски. Ноги капитана обвились вокруг поясницы, сомкнулись на спине в замок. Правая рука Сиротина железным хватом за шею притянула голову Сергея к его голове.
— Правило четвертое, — жарко зашептал капитан прямо в ухо Доку, обдавая густым водочным перегаром. — Вывести противника из душевного равновесия, спровоцировать на атаку. За козла извини — отвечу. Правило пятое, главное, — поддаться, чтобы победить.
Колени капитана так сжали поясницу, что Сергей охнул от боли. Одновременно Сиротин стал распрямлять ноги и всем телом прогибаться назад, не отпуская шеи противника из удушающих объятий. Позвоночник Дока захрустел, вытягиваясь, — боль стала нестерпимой, болела, казалось, каждая клеточка. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Багровый занавес начал медленно опускаться на сознание. И вдруг сразу попустило — капитан ослабил хватку, выдохнул:
— «Черепаха», хороший прием для того, кто на спине, но можно иначе.
Он мгновенно вывернулся, изогнулся змеей, правую ногу забросил за голову Сергея и одним мощным движением опрокинул его на спину. Еще миг — и голова Дока оказалась плотно прижатой к земле бедром противника, а его левая рука — в очередном захвате, между раздвинутых ног капитана. Сиротин «дожал» схваченную руку, вытягивая ее на себя, словно рычаг. Жуткая боль пронзила локтевой сустав, Сергей заорал.
