Солнце выглянуло на мгновение из-за облаков; фейны смотрели вниз, на деревья, и ждали своей судьбы. Секунды пролетали одна за другой, но пушки Абзена хранили молчание.
Вместо них тишину нарушил долгий, протяжный вой и улюлюканье — абзенцы точно рассчитали удар. Деревня Брелкилк предала позору фейнов Рамаля. Им оставили жизнь, но честь отняли навеки.
Воины тяжелого импи устало поднимались на ноги, бросая оружие, и плелись на север по оставленному им проходу. Теперь они могли вступить в битву, лишь полностью смыв с себя позор. По многим лицам ручьями струились слезы. Многие предпочли бы смерть.
Позади, на берегах реки Кайр, судя по всему, кипел ожесточеннейший бой. Абзенские импи выступили из Блейли, как только весть о случившемся перелетела через пустошь. И только Нг Кароффа с девятьюстами своими фейнами и несколькими мобильными пушками остался маневрировать, чтобы создать у Догноблей впечатление о готовящейся атаке полного импи.
Фейны маленькими отрядами выходили к берегу Кайра, и оборонительный огонь Догноблей стал сильнее, как только вперед выдвинулась саперная понтонная бронетехника. Молодой Прауд в бешеном приступе ненависти, ругая на чем свет стоит свои импи, приказал отрядам Шевалье выйти на позиции бок о бок с Догноблями и любой ценой не допустить переправы.
Нг Кароффа с блеском отвлек внимание на себя, перемещая орудия после каждого залпа, и вскоре подошли усталые и заляпанные грязью с ног до головы, но торжествующие подразделения Второго Абзенского. Вслед за ними прискакал Лавин вместе со своим штабом.
Несколькими минутами позднее половина Второго Абзенского импи, тяжело дыша после десятикилометрового марш-броска из долины Блейли, молниеносным ударом форсировала Кайр и ураганом промчалась сквозь позиции Шевалье. И задолго до полудня остатки Догноблей и Шевалье в панике бежали на север. Молодой Прауд, поняв, что все надежды на победу рухнули в одночасье, сбежал на вертолете Рамаля, бросив свои отряды на произвол судьбы.
Фейны отпраздновали победу плотным завтраком. Рва присел у костра со своими близкими родственниками из Брелкилка и уделил серьезное внимание лепешкам и вяленому мясу. Пошла по кругу разогретая в мехах гвасса, поднимая настроение. Насытившись наконец. Рва отправился на встречу с Лавином Фандином. Предстояло еще одно сражение — на этот раз далеко на юге.
Рва быстро шел по виляющей через пустошь тропе. Скалы перед ним вздымались отвесными стенами, исчезая в облаках, и пустошь казалась подвешенной между стенами, окружавшими ее с трех сторон, и отделенной от мира наверху серым потолком. Рва задумчиво рыгнул, сплюнул и с тоской обнаружил, что весь покрыт грязью — с лап до морды. Вряд ли можно в таком виде нанести визит матери — не говоря уже о священной просеке; однако мешкать нельзя было ни секунды, и отмываться было некогда. Распорядок дня был составлен по-человечески — конечно, так было необходимо, — однако дух фейна глубоко в душе Рва протестовал против этого. Сейчас нужно было бы плотно поесть, выпить гвассы и поспать, а наутро побывать в святилище.
Тяжелые облака опустились еще ниже; из них вынырнули санитарные вертолеты, вернувшиеся из Оранка. Шум рассекаемого лопастями воздуха, подхваченный ветром, слился с эхом от стен ущелья.
Рва понюхал воздух, запах крови фейнов, химическую вонь дымовых завес. Но ветер нес и вкус победы, славной победы Абзена над древнейшим и самым яростным противником. Для фейнов Абзена это был великий день, достойный быть прославленным в веках — в песнях под барабанную дробь, в стали и бронзе.
Его молодые солдаты уже принялись осматривать поле сражения, разыскивая убитых — чужих и своих — и срезая у них пучки волос с ушей. Внезапный свист сзади заставил его обернуться; он увернулся от отряда мобильной артиллерии, которую волокли на себе земные мулы со свирепыми глазами. Вокруг мулов клубился пар выдыхаемого воздуха. Рядом с ними плелись люди в защитном камуфляже Фанданов. Узнав высокого пестрого предводителя фейнов, они прошли мимо, отдавая честь; Рва кивнул им в ответ. Орудия — длинные трубы на четырех дутых шинах — проколыхались мимо, обдав его грязью. Он слегка охнул, досадливо сплюнул и пошел дальше.
Снова стал накрапывать дождь, и опять каменные стены поглотила пелена. Рва обрадовался принесенной ветром воде, очищающей его тело, смывающей следы крови с земли и травы. Дождь принес свежие запахи, напоминавшие о дальних местах, давних временах. Рва полной грудью вдохнул воздух и почувствовал прилив новых сил.
Он постоял у края ущелья, превратившегося в кладбище фейнов из тяжелого импи. Больше десятка трупов — пестрых, черных и даже серых агути — валялись, где упали, вокруг артиллерийской позиции и останков двух людей-операторов. Фейны сражались до тех пор, пока не кончились снаряды, а тогда встретили людей огнем своих пистолетов. Все они сражались плечом к плечу до конца, пока не пали под натиском фейнов Абзена. Ярко-желтые перья скрина, которые носили за правым ухом воины тяжелого импи, — единственное, что можно было четко различить на дожде, и Рва сосчитал их, прежде чем продолжил путь.
Почесавшись сквозь переплетение портупей, он протяжно зевнул. Потери были велики, но в основном со стороны Рамаля; потери Абзена составили от силы одну десятую. Многих фейнов не досчитаются у костров в лесах Рамаля, некому будет охотиться для их детенышей, кроме матерей, и кровная вражда между Абзеном и Рамалем лишь усилится. Конца кровопролитию Рва не видел, но спокойно принял эту мысль — точно так же он никогда не задумывался о судьбе, заставившей людей и фейнов вместе сражаться против пришельцев в горных долинах. Они вместе держали в руках лекарство продления жизни, и лишь благодаря ему существовала их сила. Так жило уже не одно поколение народа Рва, и численность его не уменьшалась, а поселения процветали.
Стук копыт вновь заставил его обернуться. На тропе появился Лавин Фандин в серо-зеленом плаще и широкополой шляпе от дождя, за ним скакали двое из его штаба. Приблизившись к Рва, он осадил коня, и тот нежно коснулся фейна мордой. Любовь между фейнами и лошадьми можно было сравнить лишь с любовью между быстрыми земными четвероногими и людьми. Рва взглянул в глаза Лавина и прочел там лишь суровость.
Какое-то время мрачные глаза Лавина выдерживали пристальный взгляд ярко-желтых глаз фейна, затем он сплюнул и с недовольным видом соскочил с коня, — Я замечаю, что герой Брелкилка рад сегодняшней уверенной победе.
— Господин, они ведь агрессоры. Мы просто защищали нашу долину.
— Но откажется ли когда-нибудь молодой истиннорожденный Прауд Фандан от дальнейших попыток? — произнес Лавин, с особенной желчью выделив «истиннорожденный». — Или нам придется возиться с ним вечно? Меня тошнит от его вероломства.
