В этих условиях зона океанского капилляра могла рассматриваться как еще один рубеж – передовая позиция затаившейся пятнадцатью градусами севернее метрополии. Сам модернизированный Панамский канал уже в силу наличия воды представлял естественное препятствие, так что в некоторой мере мог считаться не вполне сухопутной границей. Кроме того, длина его всего-то восемь десятков километров, так что повторять подвиг Союза ССР не требовалось. Однако…
Там, выше по глобусу, громоздилось небольшое ожерелье опять же не слишком процветающих и тоже достаточно сильно раздираемых противоречиями стран. Но ведь маловероятно, что выходцы из сих успешных рассадников нищеты и злости сильно жаждут попадать в расстеленную южнее клоаку, правильно? Следовательно, наипередовейший погранично-таможенный рубеж может не перенапрягаться, работая в обе стороны, а использовать принцип триггера, то есть ставить блокировки только потоку, направленному на север. Извините, в данном случае, в силу необычайной искривленности Панамского перешейка, даже наоборот, с севера на юг. Но ведь это локальная неувязка географического свойства, общей подачи картины она совершенно не меняет.
Естественно, существует не слишком относящееся к делу обстоятельство. Оно в том, что только уж окончательно сумасшедший или страдающий крайней степенью водобоязни, с морской болезнью в придачу, может надеяться добраться до благостных аризон, нью-мексик и канзасов, используя только пешеходные тропы. Слишком много, пусть и плохо прикрытых, границ на пути его подошв. А значит, пограничники с шевронами самостоятельной страны Панама, но получающие заработную плату в новых североамериканских долларах, могут иногда перекуривать, снимая всегда готовые пальцы с пусковой скобы.
Тем не менее вопрос для «братьев-освободителей» стоял не в преодолении передового рубежа империализма, а в перекрытии океанского капилляра. Посему, само собой, подразумевался «подход» с севера, то есть в данном случае с юга. Нужная для плана вещица, та самая, которую нес в «рюкзачке» Фошка Джюрдже, поначалу переплыла Тихий океан и спокойно разгрузилась в коста-риканском порту Пунтаренас. Оттуда она следовала по отдельности, разобранная на части, и вовсе не на рискующих нарваться на дорожную инспекцию автомобилях, а на придавленных жизнью плечах профессиональных носильщиков-партизан из НФОЦА – Никарагуанского фронта освобождения Центральной Америки. Так что до того как взрывное устройство оседлало спину серба, оно уже достаточно привыкло к такому виду перемещения, оно ведь добросовестно пропутешествовало по джунглям, саваннам и горам. Правда, здесь, под прикрытием лопаток Фошка Джюрдже, оно оказалось собранным в купу. Ну что ж, наверное пришло время приступать к осуществлению своего предназначения и этому механизму.
* * *
Исходя из общей длины – восемьдесят км в целом – шестьдесят пять по суше, – выйти к берегу канала не представлялось сложным. Ведь не расставлена же охрана через каждый метр. Однако что толку было появиться, например, на аккуратном бережку озера Гатун? Довольно большая составляющая ландшафта; в некоторых местах противоположный берег не наблюдается из-за удаленности. А ведь по этому озеру проходит добрая половина всего океанского капилляра. К тому же весьма удобно – самое высокое место рельефа. Если бы здесь что-нибудь большое взорвать! Ну допустим, индонезийский вулкан Кракатау. Извергнутая сверху вода наверняка бы смыла все находящиеся ниже по склонам шлюзы. Однако «братья-освободители» не располагали такими возможностями. У них в наличии имелся относительно скромный заряд, а, по убеждению двуногого носителя данного заряда – Фошки Джюрдже, – так вообще слабый для серьезной акции. Бережок озера Гатун не подходил. Естественно, сбрасывался со счета и искусственно углубленный залив. И какие же места вообще оказывались подходящими для исполнения акции?
По мнению того же «носителя», сербского происхождения, вообще никакие. Однако ему внушили, что данная акция носит чисто демонстрационный характер, и поэтому убьет он хоть кого-нибудь или нет – особого значения не имеет. Он имел четкую задачу подобраться к Панамскому каналу в одном из умело подобранных мест: приоритетность наличествовала, как и в давней истории с самолетом «Энола Гей». Видимо, каким-то образом эта самая приоритетность целей соотносилась с чисто демонстрационной акцией. Наверное, не Фошки Джюрдже ума искать соответствие одного и другого. Его задача была донести и взорвать. Насчет первого – «донести» – он был прав, но вот насчет второго – «взорвать» – очень и очень ошибался. Оказывается, все переключатели, назначение коих ему объясняли с полными серьезности лицами, являлись чистой мишурой. Отвлекающим маневром, рассчитанным на его не доведенное до ума высшее образование, да ко всему тому еще и не техническое.
Он обязался бодренько и молодцевато подойти к парапету канала, причем по возможности ближе к одному из помеченных шлюзов. Это было сложно в оживленном месте, где-нибудь рядом со все еще шатко-валко функционирующей панамериканской автострадой. Там легче затеряться в толпе, но там же и местные полицейские силы, а также патрули морских пехотинцев США проявляли повышенную бдительность. Кого-нибудь, даже не особо рьяного, а просто любопытного, мог бы сильно заинтересовать его увесистый рюкзак. Если бы этот кто-то знал, насколько он действительно увесист! Фошку Джюрдже явно подобрали для акции не только за европейскую внешность, но еще за порядочную выносливость и изрядную силу. Уже после километра ношения рюкзака он чувствовал, что ноги превратились в плохо слушающиеся ходули, а трапециевидные и дельтовидные мышцы плеч вот-вот расползутся на волокна. При этом для возможных наблюдателей он должен был продолжать имитировать весельчака-туриста, любующегося чудной природой и окрестностями. В принципе, полицейских не мог насторожить катящийся с него пот. В Северном полушарии стояло лето, ну а здесь, на девятой широте, оно происходило всегда.
Естественно, и слишком безлюдная местность тоже не подходила. Военным патрулям скучно мигрировать с собаками в совершенном сенсорном голоде, они ищут впечатлений, и одинокий путник с большим увесистым рюкзаком представляет для них определенную ценность.
Кроме того, поскольку вокруг тропики и неленивые могут собрать до трех урожаев чего-нибудь съедобного за год, то окружающие земли особо не пустуют. И если в приближении к автострадам они заполняются лавками и рыночными лотками, то дальше, в захолустьях, цветастые огородные клочья подбираются чуть ли не вплотную к океанскому капилляру. Благо, в связи с использованием помещенного в высоте озера Гатун в качестве водохранилища вода для посевов недорога. Так вот, если идти напрямки через чужие посевы, местные крестьяне поднимут такой гвалт, что полицейской облавы просто-напросто не миновать. И значит, диапазон пригодных для акции точек очень и очень сильно сужается.
