Ученицы взирали на нее с обожанием. И та, которая заявила, что опаздывать нежелательно, сейчас же уточнила:
– А если ее там нет? Не выглядывать и не кашлять?
Даша рассердилась.
– Слушай, Ирка, можешь ты выполнить просьбу? Или будешь прикалываться?
Ученицы захихикали.
– Ой, да ради бога, – пообещала Ирка. – Нет проблем.
Девчонки упорхнули, и Даша, щурясь на солнце, смотрела им вслед. Тут за спиной ее раздался мужской голос:
– Значит, вы учительница. Никогда бы не подумал.
Даша обернулась. Перед ней стоял весьма упитанный незнакомец в плаще с переливом. Его длинные темные волосы живописно курчавились на белоснежном воротнике сорочки. В руке он держал букет алых роз и улыбался в тридцать два зуба.
– А что вы подумали? – осведомилась Даша.
– Что вы фотомодель. По меньшей мере. – Улыбка словно примерзла к лицу незнакомца.
Даша внимательно на него посмотрела.
– Кто ж меня возьмет в фотомодели? Разве что вы подсобите.
– Легко. – Мужчина шагнул к ней и протянул розы. – Это вам. В знак восхищения вашей красотой.
Даша взглянула на свои часики.
– Польщена. Однако от незнакомцев цветы не принимаю.
Толстяк поклонился, шаркнув ногой.
– Куроедов Владимир Сергеевич. Для вас – просто Володя, – Он вновь протянул ей розы.
– Хотите быть моим спонсором? – предположила Даша.
– Э-э… с удовольствием. Почту за честь.
– В таком случае смените фамилию. Куроедов как-то не впечатляет. Надо бы что-то… – Даша щелкнула пальцами, – типа Волкожоров или Винососов. Это звучит, обмозгуйте на досуге. – С этими словами она взбежала по ступенькам крыльца. И, открывая дверь школы, за спиной услышала:
– Еще потолкуем. Никуда не денешься.
Вбегая, Даша кивнула пареньку охраннику.
– Звонок был?
– Только что, – улыбнулся тот. – Опаздываем, Дарья Николаевна.
– Ой, не говорите! – Даша метнулась в учительскую раздевалку, скинула плащ и помчалась на второй этаж.
Охранник вдогонку крикнул:
– Не переживайте: сегодня многие опоздали!
Даша ворвалась в галдящий класс и произнесла по-английски:
– Привет! Прошу прощения.
Гвалт мигом стих. Класс встал.
5
Глядя на захлопнувшуюся дверь школы, Куроедов смачно выругался. Затем вышел из школьных ворот, швырнул цветы в урну и направился к машине. Возле «Мерседеса», у открытого окна водителя, маячили двое в кожаных куртках – мужик и деваха. Распахнув дверцу, Куроедов втиснул телеса в машину.
– Кто они? – буркнул он начальнику охраны. – Менты, что ли? Скажи им: я по четвергам не подаю.
Оттопыренные уши Гаврилыча порозовели.
– Не заводись, Володь. Мы тут просто…
– Слышь ты, хрюша! – перебила деваха, обращаясь к Куроедову. Она просунулась в окно Гаврилыча, и серые ее глаза сверкнули сталью. – Когда я тебя прихвачу, ты не то что подачки…
– Капитан Сычова! – Мужик в кожанке взял ее под локоть.
Она оттолкнула его руку и закончила:
– Ты у меня, хрюша, на горшке не усидишь без костылей! Усек?
Глаза Куроедова покраснели и словно вспухли.
– Пошла вон, тварь! Сперва нарой что-нибудь, потом вякай!
– Вот именно, Володь, – подхватил начальник охраны. – Они просто на понт берут, а ты реагируешь.
– Заткнись, удавлю! – прошипел Куроедов. Глаза его еще более покраснели и вспухли.
Гаврилыч пристально в него всмотрелся.
– Э-э, да тебя, вижу, повело.
Откинув со лба волосы, Куроедов шумно дышал.
Мужик в кожанке, пользуясь возникшей паузой, вновь попробовал оттащить напарницу.
– Пошли, Свет. Пусть пока меж собой разбираются.
Она вновь его оттолкнула.
– Погоди. Дай полюбоваться на козла с букетом.
Куроедов явственно заскрежетал зубами. Салон «Мерседеса» потемнел, будто погружаясь в грязноватую дымку. Брови Светланы приподнялись: она не поверила глазам.
Напарник ее в досаде проговорил:
– Валяй, любуйся. А я посижу в машине. – Он зашагал к «Москвичу».
Тяжело и часто дыша, Куроедов буркнул:
– Поехали, Гаврилыч.
Начальник охраны включил зажигание, однако Светлана продолжала смотреть в окошко, держась за опущенное стекло.
– Предупреждаю один раз, – сказала она, – подойдешь к этой девушке на три шага – хоть с цветами, хоть с ананасами, – отвинчу твои причиндалы против резьбы. Усек, хрюша?
Куроедов издал звук, напоминающий то ли стон, то ли вой. Грязноватый сумрак в машине почернел.
– Прочь, сука! – завопил он, протянув руку к Светлане.
Рука его, окутанная сумраком, точно ватой, удлинилась на полметра и растопыренными пальцами толкнула девушку в лицо. Ошарашенная Светлана, как пушинка, отлетела шагов на пять.
Гаврилыч резко дал газа, и «Мерседес» рванул с места. Куроедов, откинувшись на спинку сиденья, тяжело дышал с закрытыми глазами. Выехав на шоссе, автомобиль катил в транспортном потоке. Мрак в салоне рассеялся.
– Слетаешь с катушек, – констатировал начальник охраны. – Как фраер сопливый.
Куроедов пробормотал:
– Тошно. Хочу бульона.
Начальник охраны хмуро на него покосился.
– Ясное дело, гвоздь мне в печень. – Солнце, подкравшись сзади, просвечивало сквозь его оттопыренные уши. – Они менты, Володь. Я вижу их насквозь: ни шиша у них нет, а начальство требует. Вот и куражатся для оттяжки.
– Послушай, Гаврилыч…
– К чему залупаться, Володь? Держи себя под контролем.
– Мне нужен бульон! Пойми, образина! – возопил Куроедов.
Начальник охраны приоткрыл было рот, но лишь сплюнул в окно и прибавил скорость.
6
Обалдевшая Светлана поднялась с пятой точки. Алексей вылез из «Москвича» и бежал к ней.
– Напросилась?! – прокричал он. – Цела хоть?
Светлана демонстративно себя ощупала.
– Вроде бы. Как ни странно.
– Ну, Сычева… могила тебя исправит! Что произошло?
– Как обычно: я – им, они – мне. В общем, высказались.
Алексей зашагал к «Москвичу».
– Пошли, попробуем их догнать.
Светлана не двинулась с места.
– Зачем? Мы нормально пообщались.
Алексей покрутил пальцем у виска.
– Ты с ба-альшим прибабахом! То сюда, то туда – ей-богу, определись, Свет!
Светлана задумчиво проговорила:
– Заскочу-ка я в школу. Подождешь?
Алексей вздохнул.
– Во-первых, я не завтракал. А во-вторых, надо бы отметиться у Жмыхова: его уже искрит. Давай твою школу отложим.
Светлана покачала головой.
– Завтракай без меня: я не голодна. А у Жмыхова отметься сам. Скажи, у меня встреча с информатором. Проглотит.
– Про тебя, Сычова, он проглотит все что угодно. Любой у нас проглотит.
– Леш, брось. Сходи поешь с аппетитом.
