− Тогда что вы тут забыли? Или кого ищите? — осторожничал Тонни. Невидимка нес какую-то невразумительную лабуду. Говорят, такое бывает с теми, кто долго живет один, как изгои и не брезгует каннибализмом.
− Еще один абсолютно не нужный вопрос.
Тонни лихорадочно соображал. Необходимо что-то говорить. Обязательно говорить. Психологи утверждают, любой разговор сближает. Даже врагов.
− Рискну предположить, вы герой и вызвались спасать мир, а я вам удачно подвернулся в этой конуре.
Попытка острословить провалена.
− С чего такое предположение?
− Да, так. Подумалось.
Похоже, о сближении нечего и мечтать.
− Ценю твою способность не падать духом (сильно сказано!) в столь плачевном состоянии. Но герои не спасают мир. Они спасают тех, кого любят. Я не питаю к тебе ничего подобного, − посмеялся невидимка.
− Но зачем-то вы меня отыскали? — Тонни в этом далеко неуверен. Что именно его и что искали. Вылазка Рапторов, экспедицией предприятие трудно назвать, дозировано освещалась в СМИ. Совет боялся неудачи. Как говорил Макс, фиг бы кому позволили высунуться за пределы Термитника, если бы не нужда. У Хасса на сей счет имелось особое мнение, кардинально противоположное общепринятому. Но Барионикс состоял в анархистах и не скрывал своих взглядов на устройство общества. Как его мнению доверять? Тонни помнил заголовок в газете: Анархия — вершина безнравственности! Оставался пресловутый вариант случайности. Но в таком хитросплетении заброшенных этажей и коридоров случайность столкнуться мизерна. Правда Тонни совсем упустил из вида взрыв в ангаре, как фактор привлечения внимания, а когда вспомнил…. Он уже ничего не решал.
Ответ невидимки обескураживал и пугал.
− Говорят долго можно смотреть, как горит огонь, течет вода и работают люди, − медленно, со вкусом произнес уксусный «вонючка». − Я бы добавил и умирает человек.
− Вы про что говорите? Вы это… Я не умираю! − запротестовал Тонни. − А вы… вы… ненормальный!
− Спорная сентенция. Что есть нормальность? Что под ней подразумевают? Каким критериям она соответствует или должна соответствовать, считаться таковой. С какой стороны посмотреть, разглядеть её наличие или отсутствие? Есть забавная книга. Автора не помню, но называется Я — Легенда. В ней человек воевал с внешним миром. Долго и не успешно. Посвятив себя бескомпромиссной войне, очень гордился тем, что он один из последних несгибаемых воителей. А потом вдруг выяснилось, пространство ранее заселенное людьми безраздельно принадлежит вампирам. Они растят детишек, навещают друг друга, любят, ненавидят и радуются. Живут, одним словом. А в их глазах последний герой последней войны ни кто иной, как последняя сволочь, какую поискать. Монстр, убивающий их близких. Совсем как сейчас. Мир стал другим, а люди этого еще не приняли.
− И не примут. В любой войне человек идет до конца, − постарался быть убедительным Тонни. — Для того и создан.
− Для чего для того? И как определить, кто для чего создан?
Шелест или шипение? Послышалось? Стало холодно. Показалось?
− Так вы из этих? Из них? — снизошло на Тонни пугающее озарение. В Armpit похожих тварей за каждым углом по десять!
− Каждый волен заблуждаться. Хотя мне понятен ход твоих умозаключений. А если да?
− Сказки для детей! — устыдился Тонни собственных страхов коих в каждом великое множество. Рациональных, иррациональных и каких угодно. В зависимости от обстоятельств, выгод и перспектив.
− Ну, вот видишь. В действительности, правда не так и важна. Важно то, что мы считаем или принимаем за правду.
− Очень удобно, выбирать. Но, правда, всегда единственна!
− Да ты утопист! Если знаешь кто это такие?
− А может, знаю! — возмутился Тонни. Врать конечно не хорошо, но в исключительных случаях допустимо.
− Однажды люди выдумали сказку о месте где хорошо жить всем. Они это подчеркивали, всем без исключения. Избранность отвергалась напрочь. Ничто не могло послужить поводом для возвеличивания над другими. Чем не достойная цель лучшим умам. Царствие Небесное на земле! Как ни странно идея не прижилась. Равенства и благоденствия для всех желали единицы. Остальные хотели другого. Людей жгли на кострах, солдаты насаждали закон, порядок и распространяли сифилис. Титаны науки рвались раскрывать таинства материи и познавать величие красоты. Пытливые умы самоуверенно провозглашали победу Добра и выискивали возможность перейти на сторону Зла. Видите ли, для всеобъемлющего понимания миропорядка, им требовался беспристрастный взгляд с другой стороны. Серое не могло определиться, чего в нем больше − белого или черного? Смятение духа похоронило мечты о всеобщем благе. Но надо отдать должное декадентская крайность − всем будет замечательно плохо! Не прижилась тоже. Лишает смысла всякое существование. Требовалось переосмысление. Переосмыслили. Плохо будет всем, но НЕКОТОРЫХ чаша сия минует, − невидимка громко постучал по пластиковой перегородке. — Чему ты прямой свидетель.
− И чему же я свидетельствую? — ничего не понял Тонни из сказанного ему.
− Лживости устремлений твоих предшественников. Алые паруса на мачтах не гарантируют, что корабль не налетит на рифы. А робинзонада хороша только в книгах. И конечно….
Тонни промолчал. К чему клонил разговорчивый вонючка он понятия не имел.
−….наступление Эпохи избранных, − после паузы объявил невидимка.
− И кто же они? Избранные?
− Разве непонятно? Человек это звучит гордо, но только из уст самого человека. Так же как и Человек — царь зверей! Кроме самого человека надпись прочесть некому и осмысление глубочайшей глупости ждать не приходиться. Поэтому сдаем в архив и глупость и её апологетов.
И снова Тонни не издал ни звука. Он был бы рад поучаствовать, поспорить, но о чем говорить с шизиком?
− Как понимаю, разговор исчерпан, − закончил рассуждения невидимка.
− Уходите? — спохватился Тонни. В груди сделалось пусто.
− От того уйду я сейчас или нет, ничего не зависит. А я уйду. Очевидно же. К счастливой прослойке НЕКОТОРЫХ ты не относишься. В прочем и другие тоже.
− Оставите меня здесь подыхать? — не желал верить Тонни столь чудовищному намерению. Шизик шизиком, но не настолько же, бросать раненного.
− Оставлю. Именно подыхать.
В голове мешанина слов. Какие нужны, какие важны, какими достучаться до сознания вонючки. Убедить − так делать нельзя! Нельзя и все! Это бесчеловечно!
«Да он шутит! Шутит! А я поверил! Повелся!» — зародилась в голове спасительная мысль. Во всяком случае, спасительной она ему представлялась. Обнадеживающей. В принципе, герою так же не вставляет умирать, как не герою. Иногда слишком явно.
