— Но подобное противоречит международным правовым нормам, можно будет потянуть время, оспаривая и настаивая… Вас все равно вышлют, — он все-же произнес это.
— Найджел, Найджел… — горестно произнес я, — когда любят, не подставляют вот так…
Ну давай, гаденыш, выкручивайся, дай мне время, мне и Нэку. Я писал весь наш разговор и импульсно транслировал его напарнику, есть шанс, что проныра-кот что-нибудь предпримет. Ведь у меня руки связаны — я не могу вернуться в посольство и, по правилам игры, не могу набрать «надзоровцев» и сдать им Найджела, это будет означать, что игра была разгадана с самого начала, а значит, под меня и Нэка начнут копать и найдут наши настоящие слабые места. А я совсем не уверен, что будь на месте этого обаятельного парня, умная и цельная девчонка вроде Солнышка или импульсивная, но требующая защиты дуреха вроде Илис, я был бы столь спокоен и уверен в правильном понимании ситуации. Девчонки подобных типов могли бы и обвести меня вокруг пальца.
Нэк не подкачал: пока я тянул время, заговаривая Найджелу зубы, он поднял на ноги весь «надзор» криками, что меня украли, и я не отвечаю на звонки. Что характерно, его попытались отфутболить, но он набрал напрямую нашего «куратора» Гаса Дадли — его официальная должность сродни должности сестрицы на Синто, реально же — он глава Отдела надзора. Нэк и ему наплел про то, что я пропал, меня украли, и потребовал немедля начать поиски безо всяких возражений, а чтобы эти поиски велись как надо, и сам Нэк и Дадли будут в них участвовать. Ну а чтобы «куратор» не отвертелся, разговор велся на подлете к его дому.
Через два с половиной часа переливания из пустого в порожнее, Найджел уже начал нервничать и откровенно давить, а я перешел к более грубой игре, и, прикрывая себя, принялся уговаривать его сдаться, раз он невиновен. Когда евс уже был готов орать и обвинять меня во всех грехах, начиная с душевной черствости, в кафе ввалились «надзоровцы» в униформе. Найджел попытался было скрыться, но был пойман, после чего гениально отыграл сцену «Ты предал меня, гад, так мучайся всю жизнь». И под занавес, когда его уже уводили, появились Дадли с Нэком, их вызвал патруль, обнаруживший нас. Дадли очень хотел свести нас вместе, чуть ли не подталкивал Нэка ко мне, его резоны были ясны: потом можно было бы мариновать нас обоих, объясняя это тем, что Найджел передал мне носители инфы, а я сплавил их Нэку. Но не на того нарвался, Нэк яростно посверлив меня взглядом, с совершенно кошачьим утробным рыком, развернулся и ни слова не говоря, вылетел прочь. Я остался сидеть все с тем же невозмутимым видом, и эту невозмутимость мне пришлось хранить двое суток, во время которых я практически не спал. Из-за отсутствия сна и полноценной еды (ведь психопаты-синто не едят вне дома то, что не проверили на яды,[2] а анализатора у меня с собой не было), допросы напоминали легкую пытку. Тем не менее, у меня была запись разговора с Найджелом, а что-либо подбросить мне при обыске евсы все же не решились, и по истечении двух суток я вышел из ненавистного мне здания Отдела оправданным и чистым «как стеклышко». И уже думал нанять таксо, ведь Нэк, выдерживая роль обманутого любовника ни разу даже не поинтересовался как я там, не говоря уже о том чтобы прийти и еды принести. Но эта блондинистая зараза решил дать показательное представление перед камерами наблюдения на тему «Прощение изменщика и уволакивание его домой». Пришлось подыграть, правда, шепнул ему на ухо, пообещав прибить, как только силы будут, но Нэка это, естественно, не напугало.
По прошествии пары дней мы подвели итоги: да, действовали мы как идиоты, не понимая всю полноту риска. Возможно, в этом виноваты безделье и общая расслабленная атмосфера посольского гетто, а может отсутствие мозгов в наших головах, но если бы пришлось пережить все заново, ни я, ни Нэк не отказались бы от такого приключения, а вот страховались бы лучше. Однако для себя мы решили, что если будут «подводить» еще кого-то, то будем уклоняться, тем более что скорей всего теперь объектом будет Нэк.
На Синто, конечно же заинтересовались происшедшим, и честно сказать, было стыдно записывать подробный отчет обо всем этом. На других планетах у послов дела как дела — встречи с информаторами, сбор данных, работа по выдаче виз в конце-концов, а мы даже виз не выдаем. «Постельная возня» и только. То, что я выполняю, благодаря милости руса это «minimum minimorum», не давать и такого — просто позор. Если сравнить то, чем я занимался на Дезерте в неполные восемнадцать лет, и чем сейчас, так надо от стыда зарыться в землю на два метра и не показываться на свет.
Нэка подобные проблемы не гложут, похоже, его вообще ничего не гложет, и в этом одна из его сильных сторон.
Мы познакомились с Нэком, КарСве, как тогда его еще звали, когда мне было четырнадцать. Полугодия, которые сестрица проводила у моей мамы, я проводил во Втором университете, получая дипломы и набираясь опыта в сборе и усвоении информации. КарСве учился там же, только круглый год, и жили мы в городке-общежитии на материке, мотаясь по монорельсу каждый день на остров и обратно. Вот с монорельса все и началось…
Отношения у меня с моими сверстниками из посольских семей как-то не складывались — виной тому было мое происхождение, точнее: то, что моя мать была и оставалась гейшей. У многих матери были младшими женами и гейшами в прошлом, но они были женами, а мой отец, имея полноправную жену, признал ребенка от гейши — такое случается нечасто. И вот в чем загвоздка: госслужащие как никто другой обязаны чтить «Законы Синто», гласящие, что важен сам человек и его личные достоинства, а не его происхождение и семья, но у послов данный закон едва уловимо, подспудно, давал сбой. У Синоби — нет, там блюли и букву и дух, у них не было возможности «крутить носом», они принимали всех, кто мог тащить тяжелую ношу принадлежности к семье или вассалитета. Потому что быть Синоби — это тяжелая, кровавая, а порой и грязная работа, которая может отправить к предкам во цвете лет, а вот быть послом это почетно, это удел достойных, самых лучших. А где осознание собственной «достойности», там и снобизм со всеми производными. Конечно же, посольские семьи принимали «свежую кровь», но детям со стороны, которых не готовили специально, было очень трудно сдавать тесты-экзамены.
Гипотетически, какой-нибудь фермер мог запросить учебные материалы для своего ребенка, приложив свод тестов, доказывающих, что у его чада подходящие способности, и посольская семья, к которой он обратился, обязана была их предоставить. Но на практике, смышленые «фермерские дети» были востребованы прежде всего в сфере обучения — очень и очень многие работали на Университетских островах, в инженерных семьях, медицине, да где угодно. Многие семьи реально заинтересованы в притоке «свежей крови», а не только декларируют это на словах. Впрочем, послы даже не декларировали, считая ротацию между разноранговыми семьями внутри своего круга этим самым освежающим притоком. Как бы там ни было, но любой, кого послы брали в обучение, проходил жесткий экзамен-отбор, и никак иначе — госслужба есть госслужба, и право крови в таких семьях ничего не значит. Это у коммерсантов, не имеющий таланта и способностей может взяться управлять делом на страх и риск своей семьи, госслужащие на такой риск не идут — провал и позор одной семьи может стоить провала и позора всему Синто.
