Честно говоря, здесь Олег несколько преувеличивал.
— По крайней мере, будут помехи при трансляции карты с модов на биопрограммер, — заметила Марина, — а, возможно, и нечитаемые участки. Причем, где появятся, предсказать невозможно.
Андрей кивнул. Подошел к окну и сложил на стол нож вместе с футляром. Колец и браслетов у него не оказалось, креста тоже, а часы были пластиковые.
— Смарт? — спросил Олег, указав глазами на часы. — Снимайте.
Альбицкий подчинился.
— Все? — спросил Олег. — Точно?
— Да, — кивнул Андрей и направился к креслу.
Сел.
— Что теперь?
— На столике рядом с вами лекарство. Две таблетки.
— Можно мне описание прочитать.
— Конечно, читайте. Препарат для диагностики «Кондактин-С». Довольно сильный из первого списка. Мы сейчас вам будем вводить моды, которые проникнут в мозг и будут передавать на биопрограммер информацию о вашей нейронной сети. Так вот для того, чтобы они туда проникли, нужен кондактин. Дело в том, что у нас есть гемато-энцефалический барьер, который не дает пройти в мозг всякой гадости. К сожалению, организм не понимает, что моды — совсем не гадость, а очень даже нужная и полезная штука для снятия нейронной карты. Ощущения от препарата, к сожалению, не очень приятные, но без него никак.
— Да, премного наслышан. А моды? Где они?
— Ампула на столике, — Олег указал на нее глазами. — Читайте, только осторожно. Не разбейте.
— Моды диагностические М-сто, — прочитал Андрей. — Показания к применению: снятие карты нейронной сети. Время жизни: 48 часов.
— Это время жизни модов, — пояснил Олег. — Потом они гибнут и постепенно выводятся из организма. Кроме диагностических, есть еще коррекционные моды. Они живут значительно дольше и умеют не только читать, но и писать и стирать. Пока они нам не нужны, но у меня сильные подозрения, что понадобятся. Кстати, если Вы решаетесь на коррекцию, лучше сразу ввести коррекционные моды. Карту они тоже умеют снимать, а неприятная процедура будет одна, а не две. Что Вы об этом думаете?
— То есть, чтобы корректировать память нужны коррекционные моды?
— Вы хотите редактировать память?
— Да, стереть кое-что.
— Понятно. Это незаконно, и я этого делать не буду.
— Ладно, тогда диагностические.
Альбицкий вынул из упаковки две красные полупрозрачные, продолговатые таблетки. Проглотил и запил водой.
— Теперь ложитесь, — сказал Олег. — Препарат начнет действовать, тогда мы введем моды.
Альбицкий подчинился.
— Андрей, руку на подлокотник, — скомандовал Олег Николаевич. — Марина, свет!
На потолке вспыхнули бестеневые лампы.
— Как себя чувствуете? — спросил Олег.
— Как у зубного врача.
— Руку ладонью вверх. Ну, вены хорошие. Приятно видеть человека, который никогда не встраивал в свой нейромедиаторный обмен всякую гадость.
Олег вытянул из-под подлокотника широкий репсовый ремень и застегнул его на запястье у пациента.
— Зачем? — спросил Андрей.
— Все хорошо, — сказала Марина. — Под воздействием кондактина человек может вести себя неадекватно. Тогда трудно попасть в вену.
Такой же репсовый ремень Олег закрепил на плече Андрея, выше локтя. Слегка затянул.
— Не больно?
— Немного.
— Потерпите, самое неприятное состояние длится максимум четверть часа.
— Очень жарко, — сказал Андрей, — можно окно открыть.
— Угу, — сказал Олег, — и туже затянул репс на запястье пациента.
Альбицкий задышал чаще, на лбу его выступил пот.
— Пора, по-моему, — сказала Марина.
— Еще минутку, — возразил Олег Николаевич.
— Окно, пожалуйста, — взмолился Андрей, пытаясь свободной левой рукой расстегнуть пуговицы на рубашке. Рука предательски дрожала.
— Осталось чуть-чуть, — сказал Дмитрий. — Введем моды — все откроем.
— Дима, шприц.
Ассистент вынул иглу из пластиковой упаковки, присоединил к шприцу. Ампула глухо сломалась в его руках, поршень пополз вниз от деления к делению, жидкость заполнила цилиндр.
Марина дезинфицировала будущее место укола. Олег надел медицинские перчатки и взял шприц, поданный ассистентом.
Андрей заметался по изголовью, на рубашке под мышками выступили крупные пятна пота.
Олег Николаевич ввел иглу и нажал на поршень шприца.
— Дима, включай.
Одновременно матово-синим засветился биопрограммер на потолке и экран компьютера. Там на таком же синем фоне возникли белые цифры секундомера.
Наконец, Олег вынул опустевший шприц и приложил кусочек ваты к месту укола. Ослабил ремни.
— Олег Николаевич, — с трудом выговорил Андрей пересохшими губами, — вы же ввели моды, можно окно открыть?
— Ввели в вену, — ответил Олег. — Это не конечное место назначения.
— Пять минут осталось потерпеть, — сказала Марина. — Все под контролем.
Олег нащупал пульс на горячем влажном запястье пациента.
— Даже меньше, — сказал он. — Будут в лобных долях, и можно будет открыть окно, пить и есть мороженое. Смотрите на экран.
Под секундомером появилась еще одна светлая прямоугольная табличка: «Температура: 41,0. Пульс: 200».
— Все работает, — сказал Олег. — Это сигнал с модов. Но они пока в крови. Смотрите, двадцать три секунды на секундомере сравняются, будет интересно.
На таймере было двадцать. На двадцати трех он уменьшился вдвое и уехал в нижний правый угол экрана, над ним встал прямоугольник с температурой и пульсом. А весь экран заняла координатная сетка из светло-зеленых тонких линий. В левой части сетки вырос узкий красный протуберанец, отполз правее, и его место занял следующий. Над графиком появилась цифры в процентах: один, два, пять, десять.
— Это процент модов, дошедших до цели. Проникнув в мозг, они передают сигнал на биопрограммер. Как только перевалит за пятьдесят, температура начнет падать, пульс тоже.
Процент рос быстро. На сорока шести секундах было уже пятьдесят. И температура впервые дернулась: 40,9. Пульс 180.
Таймер отбил минуту. Процент: восемьдесят. Температура упала уже до сорока, пульс до ста пятидесяти.
— Интересно, сколько мы потеряем? — задумчиво проговорил Дима.
— Пока проходят, — сказал Олег Николаевич.
На отметке восемьдесят пять секунд, весь прямоугольник экрана окрасился красным и на нем возникла крупная белая надпись: 100 %.
— Супер! — сказал Дима. — Я так не умею.
— Ну, это же Олег, — улыбнулась Марина и пошла открывать окно.
В кабинет ворвался влажный воздух, пахнущий нарциссами и грозой.
Пациент задышал ровнее.
Температура быстро падала, пульс тоже.
— До тридцати девяти с половиной достаточно довести, — сказал Олег. — Андрей, в следующий раз будет легче.
— Следующий раз? — простонал пациент.
— Будет положительное психологическое заключение — будет следующий раз, — беспощадно отрезал Олег. Надо будет ввести коррекционные моды.
— Андрей, можно водички попить, — сказала Марина.
Дмитрий освободил от ремней его руку.
Альбицкий жадно припал к стакану с водой.
— Спасибо. Можно еще?
Температура его уже упала до тридцати восьми с половиной, пульс до восьмидесяти.
Когда Андрей допивал второй стакан, пульс был семьдесят.
— Пульс в норме, — прокомментировал Олег. — Температура за полчаса спадет. Можете пока отдохнуть. Не тошнит?
— Нет, все в порядке.
— Ну, и отлично.
— Я бы себе больше тройки не поставил.
— А что?
— Мог быть и терпеливее. Извините.
— Да, ладно! Вполне прилично на общем фоне. Вы же не в Гестапо, чтобы геройствовать. Если хотите спать — поспите.
— Здесь?
— Конечно. Биопрограммер работает.
На экране компьютера появилось трехмерное изображение человеческого мозга. На нем начали возникать зеленые точки, которые постепенно росли, превращаясь в пятна с неровными очертаниями, похожие на объемные кляксы светло-зеленых чернил. Над картинкой снова появились цифры в процентах.
— Это он картографирует? — спросил Андрей.
