хорошо, со всей своей новоприобретенной силы. Поэтому, когда его челюсть смялась, а щит прошел и через позвоночник, отделяя голову от тела, слегка замешкался. И зря.
Следак среагировал быстро. Выстрел прозвучал и левое моё плечо пронзило болью. Разворачивался я к нему с шагом в сторону, ибо ствол пистолета смотрел точно в меня. Под руку подвернулся как раз-таки вскипевший чайник, что и полетел ему в голову. Вошел он хорошо, прямо в нос. А порция кипятка произвела просто наипрекраснейший эффект.
Эффект ускорения закончился, как раз тогда, когда по дому разнесся крик боли. Там уже я, не обращая внимания на своё собственное резко ухудшающее состояние, в два шага оказался рядом со следаком и тяжелым прямым ударом отправил в нокаут еще одного.
Тишина. Только моё тяжело и хриплое дыхание. Ядро пустое, аж свербит. В левой руке сквозная рана от выстрела, слабость от ускорения подобралась уже практически вплотную.
— Весело, — протянул я, падая на стул.
Из-под тела Клима натекла уже приличная по размеру лужа крови. Место раны неприятное, рваное. Голова его так вообще представляет собой мерзкое зрелище.
Смотря на дело рук своих, пытался понять, что чувствую. Всё-таки убил человека, да и остальных двух тоже оставлять в живых не планирую. Хм. На этом моменте ничего внутри меня не дрогнуло. Ни сомнений, ни какого-то страха. Странно всё это.
Но, как бы то ни было, на Александра Петровича наручники я надел. Подумал, подумал, и на следака надел тоже. Утащил их двоих в другую комнату, усадил на пол и приковал к кровати. Старая такая, массивная и железная. Сам в это время вернулся на кухню, повертел в руках чайник, да поставил его снова. Аппетит разыгрался нешуточный.
Пока кипел чайник, проверил карманы каждого из троицы. Телефоны отключил, документы убрал в сторону. Три пистолета тоже в сторону. После вышел на улицу, посмотрел на снежную пустошь вокруг, хмыкнул и вернулся назад.
По всему выходило, что это чей-то охотничий домик. Чуть дальше от него, метров, наверно, в пятидесяти виднелось замерзшее озеро. С другой стороны, вполне себе нормальная чищенная дорога. Рядом с домой сарай, а за ним стоит черный, тонированный в круг крузак.
Вернувшись назад, заварил себе чаек, нашел в холодильнике хлеб, сыр, колбасу и нарезал несколько бутербродов. Вид головы Клима слегка подпортил аппетит, так что пришлось её убирать в комнату, прямо на колени деду. Очнется, будет ему праздник.
За перекусом изучал документы и увиденное мне не нравилось. То есть абсолютно. Следак, а именно Златов Виктор Владимирович и, правда, был следователем. Корочка, все дела. Клим вот оперативник, а Александр Петрович Слесарев у нас помощник прокурора. Компания собралась прикольная, чего уж греха таить. А уж дела, которые они проворачивают, и вовсе ни в какие ворота не лезут. Если у нас тут помощник прокурора, тогда, что? Тогда — жопа. Прибавим к этому еще тот факт, что опоили меня прямо в полицейском участке, и жопа приобретает вес, клыки и рога.
Резкий и какой-то девичий вскрик не позволил доесть последний, десятый бутерброд. Пришлось подниматься и заглядывать в комнату. Там ошалелыми глазами глядя на голову, тряс, хм, головой, помощник прокурора. Но стоило только мне появиться в поле его зрения, как всё внимание завладел именно я.
— Ты, сучара, вообще понимаешь, что сделал? — то ли просипел, то ли прошипел он. — Тебе пиздец! Слышишь меня? Тебя по частям резать будут! Тебя и мать твою! Всех родственников твоих найдем и выпотрошим!
— Рот закрой, — тихо произнес я. — И подумай. Ты сейчас одной ногой на том свете. Оставлять тебя в живых у меня резона нет, лишний свидетель, сам понимаешь. Так что на твоё балабольство мне плевать. Угрожай, не угрожай, но именно ты, можно сказать, уже не жилец.
— Ты, сучоныш, кем себя возомнил? — повысил он голос.
Что-то там было еще, но я уже не слушал. Сходил на кухню, включил чайник и захватив недоеденный бутерброд, вернулся в комнату. Там уже и следак очнулся. Постанывая, он только злил Слесарева.
— Ты как? — спросил я деда. — К пыткам приспособлен?
— Что? — мгновенно заткнулся тот.
Ну да, то, как буднично я это произнес, заставило его насторожиться.
— К пыткам, говорю, как относишься? — закинул я в рот последний кусок хлеба с колбасой. — А то мне информации из тебя много вытащить надо, вот и думаю, с чего начинать.
— Слышь, молокосос, — снова начал заводиться помощник прокурора. — Ты вообще осознаешь в какую угодил ситуацию, а? Ты понимаешь....
— Господи, да срать я на твои страшилки хотел! — возмутился уже я. — Это ты, кажется, нихрена еще не понял! Ладно, объясню коротко и ясно, так что лучше не перебивай.
Из кухни я вернулся с чайником, чем заработал еще один настороженный взгляд. Подошел ближе, улыбнулся и начал выливать кипяток прямо на ноги Слесареву. Вой поднялся, хоть уши закрывай.
Продлилось это, в прочем, недолго. Чайник-то маленький, на полтора литра всего лишь.
— Ну что, Александр Петрович, — хмыкнул я, присаживаясь на корточки напротив него. — Дальше объяснять надо или поговорим?
— Сука, — прохрипел он. — Да я тебя....
— Значит, объясняем дальше, — вздохнул я, и призвал небольшой нож из крови.
Вот здесь деда повело. Выпучив глаза, он не мог оторвать взгляда от алого лезвия, которое спустя несколько секунд вошло ему в ступню. Снова крики, только теперь уже не такие громкие. Зато нужного эффекта я добился.
— Рассказывай, деда, — похлопал я его по бледной щеке. — Всё рассказывай. И тогда, возможно, живой останешься. Как ты там говорил? Погоди, погоди: ну а если трепаться начнешь, то сам себе билет в один конец выпишешь.
Забавно, как быстро такие вот уроды превращаются в трусливых и жалких шакалов. Стоило только мне отбросить человечность и начать его резать, как он запел. Мой телефон, что нашелся среди их гаджетов, записывал всё, расположившись на полке одного из шкафов. А заливался Петрович соловьем. Мне аж не по себе стало.
Вся эта схема работала уже на протяжении более десяти лет. И чем выше по карьерной лестнице взбиралась местная гоп-компания, тем более нагло они начинали действовать. Сейчас вот помощник прокурора, и, мать его, начальник местного отделения полиции находились в одной связке. Под ними еще человек пятнадцать исполнителей разной степени вовлеченности и десятки загубленных жизней. Не зря домик этот расположился в
