не изменив позы, а свой вопрос задала с некоторой грустью и легким участием.
— А с чего ты, золотце, взяла, что я тот, каким выгляжу? — еще более плотоядно оскалился я, а по спине у меня холодком потянуло.
Нет, я вовсе не такой и крутой, как может показаться по длине моего языка. Хотя не помню ж ничего, но ветераном горячих точек или мастером неких секретных единоборств я не был. Вроде бы. Однако меня охватил некий кураж, синдром отпускника, если угодно, а может и обида за мужиков этого мира, которыми, судя по всему, помыкают бабы, вот и начал выёживаться.
— Надо же? Ви́льдо, похоже, нашел такого же баламута как и сам, — на последних словах девушка тепло улыбнулась... не мне, а куда-то в пространство. А затем, грустно вздохнув, принялась всё также безэмоционально излагать. — Что ж, слушай...
Если вкратце, то Вильдо — это брат баронессы Вольнопо́льской, сидящей сейчас напротив меня. И именно рядом с его телом меня обнаружила полиция, ну и поволокла в участок. Откуда, спустя какое-то время, забрала его сестра, узрев на моей шее медальон-артефакт. Магический, разумеется.
Его невозможно забрать силой, а точнее остаться живым, напялив на себя. Так медововолосая и поняла, что я не виновен в смерти брата и являюсь теперь его, внимание, наследником.
Та-дам! Рояль? Ещё какой!
Перед смертью, судя по всему, Видьдо Вольнопольский подарил мне этот вот, с виду простяцкий, небольшого диаметра, но довольно толстенький серебряный кругляш с неразборчивым орнаментом и на цепочке, а на самом деле какой-то там их родовой амулет. Если я верно понял, то в момент дарения, так сказать, был произведен и некий ритуал добровольной передачи с перепривязкой артефакта на нового владельца. Поэтому её милость Ижэ́н Вольнопольская и считает, что будь я причастен к смерти Вильдо, тот ни при каких бы обстоятельствах не передал бы мне реликвию. Да и, судя по моему поведению, не свойственному обычному приютскому крысёнышу, безутешная сестра уверена, что я и был целью похода ее покойного брата в неблагополучный район, где на него и напали.
Хотя, глядя на свою некондицию в виде деревяшки вместо ноги, я, мягко говоря, удивлен таким выбором.
И да, по моей одежде было определено, что я воспитанник здешнего аналога детдома, а именуют меня, как уже успел выяснить один ловкий человек баронессы, Ви́ло Плут. Мда.
Так вот, как я понял из рассказа Ижэн, её брат какое-то время брёл, будучи уже раненым и оставляя кровавый след. О чем, судя по всему, ей сообщил всё тот же ловкий человек, которого баронесса, пока меня мурыжили в участке, успела послать не только в приют, но и, понятное дело, осмотреть место приступления. Вот и выходит, по мнению баронессы разумеется, что либо Вильдо на меня случайно набрёл, а исполнив задуманное перестал цепляться за жизнь, либо я был обнаружен им ранее и помогал раненному выбираться из трущоб.
Вот только на моей одежде я не вижу чужой крови, а вот из моей разбитой головы на спину чутка натекло из раны на затылке. Мда, занятно это всё, но не стану спешить с выводами.
Что удивительно, я сейчас совершенно здоров. В плане головы, нога не в счёт. Я не ощущаю никакого дискомфорта, а на голове, кроме чуть запекшейся крови в волосах, даже шишки не имеется. Удивительно, блин.
Итак, сейчас мы направляемся в столичный особняк Вольнопольских, где я отныне и буду жить. Неплохо. А когда я...
— А-а-а!!! Да чтоб тебя! Чё это? А? — прервал я свои размышление вскриком, когда перед глазами у меня всё было расцвечено странными шлейфами и светящимися ореолами.
— Что? Увидел? — не особо эмоционально, скучающим голосом поинтересовалась её декольтейшество.
— Готов выслушать, Жэни́, — заставив-таки себя сделать морду кирпичом, но так и не удержав порыва уколоть чопорную собеседницу своей дерзкой фамильярностью, процедил я сквозь зубы, обращаясь к этой вот, очевидно знающей, в чем дело особе.
— Брат искал того, кто будет как и он: Видящим. Это невероятно редкая, а может даже и уникальная способность, предрасположенностью к которой мало кто может похвастаться, я уж не говорю о пробуждении у таких полноценного Ви́дения. За те несколько часов с того момента, когда медальон стал твоим, он закончил первый этап процедуры своего подчинения новому хозяину, и теперь ты умеешь Видеть, — принялась прояснять ситуацию мстительная особа, не удосужившаяся предупредить и явно ожидавшая моей реакции на активацию этого вот Ви́дения, которая наверняка её порадовала.
Ну теперь хотя бы понятно, почему их одноногий устроил. Да уж.
— Попытайся «вспомнить», как отключить Видение, и твой разум подскажет тебе нужное, чтобы ты умел управлять своей способностью видеть магию, — продолжила посвящать в великое таинство моя фигуристая «сенсей».
Сказано — сделано, и вот я уже играюсь с этим вот Видением, то начиная, эм, Видеть магию шагов на десять вокруг себя, то прекращая это. И слово Видеть тут неспроста с большой буквы, так как я не использую для данного процесса зрение, а на оптическую, так сказать, картинку всё это разноцветие аур и прочего накладывается лишь пока мои физические глаза открыты. Но это ещё не всё, я Вижу магию именно что на все 360 градусов вокруг, причём не важно куда ориентировано мое тело или голова, и такое вот круговое Видение работает как раз на упомянутые десять шагов.
Имеется также и возможность своего рода воспарить над собой, дабы разглядеть свою ауру со стороны, так как зеркало для подобных целей, как можно понять, не годится. Правда в момент созерцания себя, радиус существенно сокращается и использовать это как такую себе фичу, например для выглядывания из окопа, я не смогу. Получается, скорее, эдакое заглядывание внутрь себя.
Но это ещё не всё, помимо упомянутого есть и привычное секторное Видение. Оно работает как раз в том направлении, куда я смотрю, а дальность у него раза в три больше чем у кругового, то есть три десятка шагов или чуть более метров двадцати.
С ума сойти. Я, уж не знаю, по причине смерти ли, или ещё из-за чего покинув своё тело и мир, оказался в другом, напоминающем стимпанк какой-нибудь, только ещё и с магией! Трудно поверить, но что ещё остаётся? Будем как-нибудь обустраиваться, благо начало не самое худшее, а мне, пожалуй, стоит попридержать свою спесь и не обострять с Ижэн, от которой зависят не только бытовые условия предстоящей мне жизни, но и,
