маму, и они велят Вринцеву отстать от тебя.
— Это всего лишь взятие свидетельств, — улыбается Сеня.
— Мне неспокойно, — признается княжна, взглянув через плечо на полицейских, занятых уборкой трупов. — Слишком всё это странно. Сразу трое опаснейших жива-мутантов вдруг сбегают из тюрьмы и оказываются здесь, на школьном стадионе. Тебя хотели убить, Сеня! Это же ясно как день!
— Правильно, — кивает Сеня, нисколько не удивившись предположению Лизы. Подавшись к княжне, юноша тихо шепчет. — Боюсь, враги твоего Дома оказались под боком у самого императора.
Глаза Лизы округляются.
— Неужели в поли…
— Тише-тише, — палец Арсения оказывается на губках девушки, и она послушно замолкает. — К сожалению, острым слухом обладает не только одна очаровательная княжна.
Люди вокруг глазеют на них, но Сеня неторопливо отводит руку от лица Лизы.
— Ты готов рискнуть…жизнью? — серьезно спрашивает княжна. — Ради моего Дома?
— Нет, ради своего рода, — отвечает Сеня. — Ваши враги — враги всего мира.
От этих слов сердце Лизы учащенно бьется. Как хорошо, что юноша понимает это.
— Я знаю, как тебе помочь, — кивает княжна. — Не волнуйся, только продержись…немножко, совсем немножко.
— Конечно, — пожимает плечами Сеня. — Со мной всё будет в порядке. У меня же всего лишь возьмут показания.
На этих слова юноша разворачивается и уходит к Вринцеву. Лиза смотрит ему вслед, но тут же одергивает себя и быстро возвращается к своему зрительскому месту. Там она бросила сумочку, когда рванула на поле. И сейчас девушка спешит лишь немногим меньше.
«Нужно срочно позвонить маме. Нужно, чтобы она направила Гвардию на помощь Сене».
На парковке я отказываюсь садиться в полицейский фургон.
— У меня есть свой транспорт, — объясняю. — Я ведь не под следствием?
— Конечно, нет. Как можно такое подумать, молодой человек?! — даже обижается господин статский советник Вринцев. — Вы же одолели двух опасных уголовников. Они могли навредить детям, но вы этого не допустили. Браво! Уверен, вас даже наградят потом за выполнение гражданского долга. А сейчас мы просто расспросим об обстоятельствах произошедшего. Кстати, — он указывает в сторону дальнего фургона, в который как раз садится Харлам Агаркин. Болотопсы жеваные! Его-то зачем?! Заложника что ли решили взять? Ну паскуды… Парня сопровождают двое мордоворотов в жандармской форме. — У вашего товарища по игре не оказалось своего транспорта, так что мы его подвезем.
— Тоже свидетель? — спрашиваю.
— Конечно, — кивает вежливый сученыш-офицер. — Бабушкин Василий обладает важной информацией. Сын главного виновника как-никак. Нам есть о чем его поспрашивать. А вы знали о его настоящей личности?
— Знал, — пожимаю плечами.
— Надо было доложить в полицию, — вздыхает Вринцев. — Мы бы включили парня в программу защиты свидетелей.
— Он не доверял вашей программе, — честно отвечаю. — И я солидарен с другом. Раз Чудо-Юдо умудрился сбежать из «Большого людоеда», то имел связи в органах.
— Веский аргумент, — не спорит офицер Сыскного приказа. — Ну так что? Ваше мнение не изменилось? Составите товарищу компанию в поездке?
Вот урод. Придется ехать, иначе не исключено, что в Преображенский приказ уже привезут избитый труп. Кто этих хаоситов знает.
— Составлю. Только дам распоряжение водителю, — я отхожу к своей «Весте». Там ждет Тимофей, встревоженно зыркая в открытое окно.
Иду неспешно, ибо тяну время. Куда мне спешить? В лапы хаоситам? То-то же.
— Сеня, что-то случилось? — спрашивает воспитатель. — Нахрена прибежало столько полицаев?
— Захотелось им, — ворчу. — В общем, слушай. Еду в село Преображенское. — Это подмосковное село, в народе называется Преображенским приказом, хотя сам Приказ уже как лет двести переименован в Тайную канцелярию. Старое название же прочно закрепилось за резиденцией силовиков. В Преображенском также размещено головное управление Сыскного приказа. Поэтому меня туда и тащат. — Там в погонах сидят мои истинные враги — хаоситы. Везут меня, якобы, для дачи показаний. На самом же деле — грохнуть. Поэтому звони Серафиму Григорьевичу, пускай стягивает дружину. Степанева тоже вызывай. Требуются все свободные «Псы войны».
— Ох, бабушка моя женщина, — чешет голову Тимофей. — И пробабушка тоже. Преображенку не взять, Сень. Она круче любой дружины. Госслужба безопасности ведь. Разве что Гвардия Бесоновых…
— Гвардия будет, — прерываю. — Свяжитесь с СБ Бесоновых и скоординируйте действия. Сами, понятно, не лезьте. А то передавят вас, как котят.
— Так еще можно, — кивает Тимофей. — Ты сам-то чего?
— Ничего, — фыркаю. — Буду изнутри месить жандармов. Но только когда покажутся хаоситы. Для этого и еду — выманить сволочей.
— Ох-хо, куда мы встряли, — воспитатель вздыхает. — В опалу попадем же. Государственными преступниками объявят.
— Труден и тернист путь к совершенству, — киваю. — А куда деваться?
К Вринцеву не возвращаюсь, сразу иду в фургон. Следователь-то, поди, на личной «Волге» поедет, зачем ему трястись вместе со всеми.
В фургоне один из жандармов ловко напяливает мне на руку мориновый наручник. Но я же не дурак: раз к волкам сунулся, держи палец на спуске. С самого стадиона я не выключал доспех.
Ощутив неладное, жандарм хмурится:
— Снимите доспех, сударь.
— Его Высокородие Егор Егорыч сказал, что я свидетель, а не подозреваемый, — замечаю.
— Это процедура необходима, — упрямо заявляет полицай. — Уберите доспех.
— Хм, а чем объясняется данная необходимость?
— Распоряжением Его Высокородия, — бычится мужчина. Ну еще накинься, сам же и получишь по дубовому лбу.
Решаю не разжигать конфликт с быдлом в погонах. А то еще даже не въехали в Преображенское. Если разнесу этих двоих, то неудобно получится. Моя цель всё же выявить хаосита среди силовиков, а не расшибать черепа обычным служакам.
— А так бы сразу и сказали, что Егор Егорыч велел, — фыркаю, и убираю доспех.
Кожу запястья обжигает холодный метал. «Колодцы» будто накрываются плотной вуалью, меридианы закупориваются. Теперь неважно, Рыкарь я там или, даже, Полковой. Морин нейтрализовал живу во мне, сделал ее недоступной. Жандарм тут же защелкивает на другой руке второй наручник.
— Садитесь, Ваше Благородие, — с насмешливым голосом говорит полицай. — Доставим вас со всем комфортом.
Сажусь к ловцу. Едем минут сорок. За это время успеваю переговорить с Харламом.
— Не боишься? — спрашиваю парня, игнорируя взгляды жандармов.
— Нет, — отвечает ловец и, подумав, сам спрашивает: — А стоит?
— Стоит не бояться, а готовиться. Тебя, скорее всего, отведут в камеру или комнату. Подождешь меня там.
— Э-э… хорошо. А как же допрос?
— Может, и допросят, — не отвергаю версию. — Обо мне.
— Э-э-э….
— Нечего больше говорить. Просто будь готов к форсмажорным обстоятельствам.
— Еще бы хорошо знать, к каким, — теперь парень напуган. И я, конечно, его успокаиваю:
— К любым. — Шучу, пусть лучше боится, чем сидит спокойный как удав. Так оглядываться будет, а не дрыхнуть. Предстоит жаркий вечер.
Вообще, интересно, когда Чугун успел спрятаться. Если он додумается
