мы могли сделать, скажите, пожалуйста? Где взять столько новых преподавателей, чтобы заменить ими старых? Учитель — самая древняя, и самая неблагодарная профессии из всех существующих! Учишь тут, понимаешь, учишь, а тебе взамен — что? Правильно, даже слово доброго не услышишь!
— А потому что ты его и не заслужил, — прокомментировала Алиса. — Забыл уже, небось, как во время осады Академии хотел по-тихому с наворованным денежками свалить? И вообще, враки все это, преподаватели в Академии получают столько, сколько простым учителям и не снилось.
— Т-с-с-с! — Катя приложила палец к губам.
— Но теперь все будет по-другому, — обнаружив, что от слишком пылких речей у него пересохло в горле, Недоучко стал искать взглядом стакан с водой, и сильно удивился, обнаружив, что его нет. Тогда он тоскливо огляделся по сторонам, и, убедившись, что воды ему не предложат, продолжил прежним скучающим тоном:
— Теперь с появлением магистра Миротворца, отныне главного над всеми нами, реформа изменения преподавательского состава наконец-то увидела свет небесный… то есть, солнечный. Вот здесь, — он похлопал ладонью по листкам, — у меня есть официальный приказ об отправлении в отставку вашего любимого директора. Светозар Евлампиевич, будьте добры, поднимитесь на сцену.
В зале поднялся сильный шум, но это не помешало здоровенному жирному борову — директору Боевой Академии — взойти на сцену; правда, не без помощи своего верного помощника и секретаря Рахни — паукообразного существа, по уровню интеллекта стоящего на гораздо высшей ступеньки, чего его непосредственное руководство. Многие зааплодировали, когда Рахни начал двумя передними паучьими лапами подсаживать Светозара Евлампиевича под раздувшуюся корму, ибо подниматься по ступенькам директор мог часа три, да и то, если с передышками. Выбравшись, наконец, на сцену, директор подплыл к магистру, а Рахни, помахав присутствующим в зале, исчез в боковых дверях.
— Поздравляю с долгожданной отставкой, — сухо сказал Неудочко, передавая Светозару Евлампиевичу листок с приказом, и золотую медаль, на которой была вычеканена надпись «За долгую и преданную службу!». — Ваши заслуги мы никогда не забудем, ваш бесценный опыт, который вы передали студентам, навсегда останется в и сердцах. Скажете что-нибудь на прощание?
— Да.… То есть, нет, — директор спрятал медаль в кармана, а листок запихал куда-то под пиджак. — Я, наверное, лучше пойду…
— Интересно, он вообще осознает, что его только что под зад пнули? — поинтересовалась Луиза.
— Да давно пора уже, — зевнула Безумная. — Единственный бесценный опыт, который я от него переняла — что не нужно жрать все подряд. А то станешь… вот таким вот!
— Спасибо, — Недоучко вежливо захлопал, но студенты поддержали его совершенно искренне. Однако искренность их выражала не радость, как можно было подумать, а глубокое сожаление. Ведь пока бесхитростный и наивный Светозар Евлампиевич был на посту директора, под его носом можно было творить все, что угодно, предварительно договорившись об этом с Рахни. И каждый сидящий в зале с грустью подумал о том, что же теперь будет дальше.
— Что касается вступления на должность нового директора вашей Боевой Академии… — Неудочко замолчал вглядываясь в листки, но так и не нашел нужный. — Да, и хер с ним.… То есть, я хотел сказать, что его имя пока остается втайне, но в ближайшие дни он вступит в должность, и обязательно найдет время, чтобы лично с каждым из вас познакомиться. Продолжаем. Следующий в отставку уходит…. Догадайте, кто?
— Богданов! — проревел радостный рев из всех уголков зала. Это буквально ошеломило Недоучко — он и представить не мог, что студентам все известно, а спросил просто так, потому что к слову пришлось. Тем не менее, магистр сделал неопределенный жест рукой, грянул туш, и на сцену (уже без посторонней помощи) поднялся преподаватель по артефактам. Бесцеремонно оттеснив магистра в сторону, Андрей Евгеньевич взял микрофон.
— А ну, заткнулись, микробы несчастные! — гаркнул он так, что у всех уши заложило. Зато сразу наступила образцовая тишина, впервые за все время собрания. — Радуетесь, да? А я больше всех радуюсь, потому что закончились пять лет каторги, и наконец-то я смогу больше никого из вас не увидеть. Особенно это касается тебя, Стрельцова!
— А чего сразу я? — пробормотала Алиса, сжавшись от многочисленных взглядов, направленных в ее сторону.
— И тебя, Пронина, — Луиза испуганно втянула голову в плечи. — И Борисова, и Колесникова, и Далматова с Датским, и всех-всех, кто выбешивал меня все эти годы своим поведением. Потому что вы — гордость нашей Академии, и по духу самые сильные, даже самые несгибаемые из всех. Я бы вам все мозги по чайной ложечке из черепушки вынул, если бы остался на второй пятилетний срок, но… к сожалению, ребята, дальше вам придется идти без меня, — в голосе Богданова неожиданно прозвучала грусть. — У меня только одна просьба: не подведите своего учителя. Докажите этим бюрократам несчастным, — быстрый кивок в сторону Недоучко, — что я не зря столько времени на вас орал. Мне абсолютно плевать, кто займет мое место преподавателя по артефактам, и будет ли у него аналогичная моей методика, но я очень надеюсь, что установленную планку вы не занизите. Спасибо.
Едва он отошел от микрофона, как студенты с шумом начали вскакивать с места, и вскоре уже весь зал стоял на ногах. От криков, хлопаний и свистов, казалось, вот-вот сорвет крышу Академии. Невольно улыбнувшись, Богданов сунул руки в карманы, и, сутулясь, исчез в боковых дверях, даже не удосужившись забрать причитающуюся ему медаль.
— Какой учитель был! — вздохнула Луиза, когда все рассаживались обратно по местам.
— Да-да, спасибо, Андрей Евгеньевич, за замечательную речь, — воспользовавшись суматохой, Неудочко сунул медаль во внутренний карман, и снова схватился за микрофон. — Но это еще не все. После окончательного формирования реформы касательно преподавательского состава магистр Миротворец, обнаружив, что в бюджете присутствуют некие лишние средства (при этих словах на лице магистра промелькнула откровенная злость) решил создать еще одну реформу, касающуюся теперь уже студентов. И поэтому я с гордостью сообщаю, что с конца следующего месяца в Карахане будет открыта… новая… элитная… суперсовременная Боевая Академия, в которую будет идти отбор из лучших студентов нашей страны. Ура!
Он активно захлопал, но его почему-то не поддержали.
— Где-где? — ошеломленно протянул Дима.
— В Карахане, — ответила Алиса. — Это такой другой мир, где процветает техномагия. Я читала о нем в «Студенческом путеводителе».
— А что, поближе места не нашлось? — крикнул из зала кто-то из студентов.
— Я попрошу! — магистр Недоучко покраснел от злости. — Магистр Миротворец прожил в Карахане десять лет, и именно благодаря его усилиям в этом мире наконец-то царят счастье и благополучие. Поэтому он решил заключить с правительством Карахана договор, и с их одобрения
