попробовать сторговаться, его место в армейской коллегии на пост министра просвещения.
— У нас там и так всего два голоса. — нахмурившись возразил Роман.
— Именно. Права вето в ней у нас нет, оно за Петром. Голосов только два из двенадцати. Мы ничего не теряем. — ответил я. — Ну и можно постараться не терять место, а переложить его на твои плечи. Одного снижения влияния на коллегию будет достаточно, чтобы Петр рассмотрел такую перемену.
— Это будет непросто. — заметила Мальвина, чуть нахмурившись.
— Тем интереснее. — возразил я. — К тому же, разве тебе было бы весело заниматься этим совершенно без риска и труда.
— Наверное. — усмехнулась Мария. — А что мы с этого получим?
— Для начала возьмем под контроль все приюты, училища и государственные школы. Введём военную подготовку и первую медицинскую помощь. Заодно получим исчерпывающую информацию о случаях коррупции и их схемах. — начал перечислять я. — В идеале свести все в отдельное ведомство, с ротацией или выделением квот среди офицеров, выходящих на пенсию.
— Ну… и зачем? — снова спросила Мальвина.
— Военные, выходя на заслуженный отдых в сорок лет, если они еще не обзавелись семьями, будут находится в окружении преподавательниц и воспитательниц. Так мы решим проблему вдов. — подумав ответил я. — При этом формально находясь на пенсии они будут подчиняться военной структуре, которую мы введем, и будут вести пропаганду и обучение там куда обычно не дотягиваются даже СМИ.
— И в итоге мы будем получать лояльных трону, прошедших базовое обучение медицине и строевой подготовке молодое поколение. — задумчиво проговорил Роман. — Неплохая идея, даже отличная, рассчитанная на перспективу. Только вот с подбором кадров могут быть проблемы. На пенсию просто так не выходят. Это отдельно нужно курсы переподготовки ввести.
— И лагеря для детдомовцев, так чтобы совместить. — кивнул я.
— Единственная проблема — деньги. — заметила Мальвина. — Полигоны, здания, зарплаты, питание — это все стоит денег и немалых. А на мой вопрос зачем, ты так и не ответил. Зачем это нам с тобой?
Ее слова заставили меня задуматься. Как объяснить девушке, что, оказавшись среди детдомовцев, год назад, я на своей шкуре прочувствовал всю несправедливость и ужас их жизни, лишенной элементарной любви и заботы. Когда коррупция Меньшиковых превратила социальный лифт в социальный же тупик, выгодный лишь потомственным дворянам и боярам, уже имеющим власть.
Сложно объяснить человеку, у которого всё всегда было, что некоторые не могут заснуть из-за рези в животе от голода. Что они спят прижавшись друг к другу, потому что в старых зданиях, в которых давно не было ремонта, дует из всех щелей, а зимой температура лишь немного выше, чем на улице. Зачем ей вмешиваться?
— Помнишь, я говорил тебе о карме и балансе осознанности и инстинктов? — спросил я, глядя на супругу. Та неуверенно кивнула. — Так вот, если его изменить, поставить себе на служение, ты сможешь стать сильнее, чем дано от рождения. А если наплевать и оставить как есть, или загубить уже существующий — наоборот, зачахнешь. Я тому живой пример.
— Хочешь сказать, что «добро» возвращается? — фыркнула Мальвина. — Я скорее поверю, что окупились твои безумные тренировки.
— Это тоже, куда уж без них. Но они лишь позволяют достичь своего предела, а не перешагнуть за него. — прокомментировал я, посмотрев в зал заседаний. — Мы же с тобой говорим о том, чтобы превзойти наших соперников.
— Отец… — Мальвина прищурилась, и подалась вперед. — Ты сможешь его превзойти если мы это сделаем?
— Даже если не сделаем. Но если все получится — преодолею свой предел быстрее. Как и ты. — ответил я, улыбнувшись. — Не сразу, от тренировок тоже никуда не деться.
— Я? — глаза девушки расширились, и она посмотрела на меня с недоверием. — Хочешь сказать, что я смогу его превзойти? Моя мама пусть и из благородных, но одарённые там всего в третьем поколении.
— Хорошо. Думаю, сегодня удачное время чтобы провести небольшую демонстрацию. — решил я. — До поступления в академию как раз неделя, надо начинать готовится, чтобы показать лучшие результаты.
— Что можно успеть за неделю? — удивленно посмотрел на меня Роман. — К тому же, экзамены весьма условны, главное, чтобы ваш дар соответствовал рангу не ниже девятого, а с этим никаких проблем вас обоих не будет.
— У меня несколько другие планы на академию. — усмехнувшись сказал я, но объяснять ничего не стал.
Как только заседание отчетной коллегии завершилось мы занялись неприятным, но от этого не менее необходимым делом. Обменивались приветствиями и ничего не значащими фразами. Выказывали свое расположение и доброе отношение. Шило в мешке не утаишь и за три недели уже весь высший свет знал, что цесаревич вернулся, его признали и женили. Так что у меня внезапно начали появляться друзья и товарищи, о которых я мог сказать лишь одно «это кто вообще?».
К счастью настоящих соратников у меня хватало. Но с каждым днем все острее становилась проблема их статуса и моего окружения. Князь мог позволить себе приказывать слугам. Во время похода мог общаться со своим штабом и телохранителями. Но уже у цесаревича такой привилегии быть не могло. По статусу не положено.
Любые, даже совершенно не важные дела, должны были выполняться дворянами и боярами не ниже баронского титула. Спасало то, что, формально являясь взрослым, меня таковым не воспринимали. Все же семнадцать лет. И многие рода искренне считали, что уж их то деточки точно станут моими верными друзьями и слугами.
В общем некоторые были упорны до навязчивости, и проблему эту можно было решить двумя способами. Первый и самый очевидный, от которого я не собирался отказываться, просто потому что это было логично — в процессе знакомств присматриваться к княжичам и баронетам. А вот второй, расходился с общепринятым укладом вещей.
— Как ты это выдерживаешь? — спросил я, с облегчением выдохнув, когда мы остались наедине с супругой.
— Верно говорят, что Суворовы лишь в бою хороши, а на балах и приемах не бойцы. — рассмеялась Мальвина, поцеловав меня в щеку. — Опыт и тренировки с трех лет, вот и весь секрет. Ты тоже со временем привыкнешь.
— Да уж, если бы не прямая зависимость от силы резонанса, уверен, меня бы с удовольствием заперли во дворце. — усмехнулся
