легонько подталкивая меня к выходу с площадки. — Мы ещё в Российской империи, но уже рядом с границей.
— А чего тогда вы ржёте? — спросил я у своих друзей.
Ну не спрашивать же мне то же самое у хихикающей Варвары Степановны или у хохочущего Ростислава Петровича.
— Да просто ты слово в слово повторил вопрос, который задавали все, кто переправлялся, — ответил Данила. — Ну, кроме… — и он выразительно глянул в сторону преподавателей.
Я представил, как каждый появляется на платформе и спрашивает в Китае он уже или нет, и тоже фыркнул.
Девушка, принимающая нас, прижала руки к груди и элегантно поклонилась.
— Прошу вас, господа! — прожурчала она весенним ручейком.
И мы, продолжая веселиться, направились на выход.
Точнее, веселиться продолжали мои друзья. А я хорошо помнил, что на мне теперь жилет из змеиной кожи. А значит, впереди нас ждут серьёзные опасности.
Когда мы вышли из помещения портала на улицу, то остановились на крыльце.
Да, это был не Новосибирск. И даже не город! Так, небольшой горный посёлок. И единственное крупное и основательное здание тут было то, из которого мы только что вышли.
Остальные домики были деревянные или саманные с плоскими крышами.
Было непривычно смотреть на такие крыши, как будто только что пронёсся ураган, который посрывал со всех домов кровлю вместе со стропилами.
Но я знал, что это нормально — в таких домах тут и живут. Видел подобные в своей прошлой жизни.
Однако, не только дома привлекли наше внимание. Вокруг были горы! Не сказать, чтобы высокие, но вряд ли летом на вершинах тает снег.
Понятно, что это только моё предположение, но я чувствовал — я прав!
В самом посёлке и вокруг него снега было очень мало, можно сказать, что и не было вовсе. Однако, ветер дул холодный, пронизывающий, и я поплотнее запахнул полушубок.
— Ну что, — сказала Варвара Степановна. — Пойдёмте?
И шагнула со ступеней вниз.
Мы пошли следом.
Полина догнала Синявскую и спросила:
— Варвара Степановна, а сейчас мы куда?
Мне это было тоже интересно. Не пойдём же мы в Китай пешком…
— Здесь недалеко, — ответила преподавательница артефакторики и повернула за угол здания.
Там нас ждала карета. Та же самая, в которой мы приехали к зданию порта. С теми же конями. И возница был тот же самый.
Увидев наши недоумённые лица, Варвара Степановна пояснила:
— Они переправились через грузовой портал.
— А мы с ними не могли? — спросил я.
Ну а что? Если лошади и возница переправились, то почему бы и нам не переправиться с ними вместе? Можно было бы и из кареты не выходить.
— Там не очень комфортно, — мягко сказала Варвара Степановна.
Я понял её слова, когда увидел, что возница опускает подножку дрожащими руками. Да и бледность на его лице тоже подтверждала, что его перемещение было жёстким.
Когда всё было готово, Варвара Степановна опустила Шамана на сиденье — туда же, где он сидел раньше и прошла в карету.
Все потянулись за ней и расселись на прежние места.
Я снова оценил измождённый вид возницы, убирающего подножку и закрывающего двери. И подумал о том, что кому и нужно было комфортное перемещение, так это ему. Потому что мы сейчас в карете будем отдыхать, а он будет управлять лошадьми. Которым, кстати, тоже вполне возможно… было не комфортно.
Но да ладно, кто я такой, чтобы лезть со своими указаниями.
В общем, я сел поудобнее и принялся смотреть в окно.
Если сравнивать два мира — мой родной и этот, то такой посёлок вполне мог быть и там, и там. Где-нибудь на юге Алтая. Какой-нибудь Кош-Агач.
Он был вне времени. Те же люди с азиатскими лицами. Какие-нибудь тубалары или теленгиты… Или ещё из какого рода-племени, джунгары там или челканцы… Одним словом тюрки.
Мужчины, женщины, дети… Много детей!
Кто-то работал, кто-то праздно курил трубку на крыльце дома, дети играли или помогали взрослым.
В общем, жизнь в посёлке шла своим чередом, а мы ехали — своим.
Но вот посёлок закончился и горы тоже разошлись в разные стороны, открывая нам высокогорную равнину или плато, которое скатертью легло под колёса нашей кареты.
Возница правил уверенной рукой, пейзаж за окном особо не менялся, людей или животных видно не было. Так, несколько табунов встретилось да стада яков с коровами. Но что на них смотреть?
И я снова погрузился в размышления о доме.
Вот мы сейчас уезжаем далеко от человеческого жилья. Понятно, что все в нашей команде маги, а некоторые ещё и высокоуровневые! Но среди нас есть и очень слабые люди! Интересно, а защита как-нибудь продумана?
Вот, например, скипетр у меня дома! Он накрывает защитным полем усадьбу, и демоническим животным хода нет. Можно свободно расслабиться, лечь спать. Можно даже дозор не выставлять!
Хотя нет, дозор выставлять нужно обязательно, потому что люди через барьер проходят свободно.
Раньше проходили, поправил я себя. Сейчас, после того как я доработал скипетр, мой барьер может закрыть проход и людям.
Хорошо бы что-то такое было и у нас тут.
Я повернулся к Синявской чтобы спросить у неё, да прикусил язык. Варвара Степановна классный артефактор! Неужели она ничего такого не подготовила? Вот не поверю ни за что!
С другой стороны, мысль о защитном артефакте поселилась в моей голове и уходить не хотела.
Ладно! Буду думать и эту мысль тоже! А ещё буду думать о защитном жилете…
Моя попытка переключить внимание не удалась. Как только я вспомнил о жилете из змеиной кожи, точнее, слова, с которыми Мо Сянь передал жилет мне, так мысли о защитном артефакте вспыхнули с новой силой.
— Мо Сянь, а зачем ты заставил меня надеть жилет? — негромко спросил я. — И почему перед порталом, а не сейчас, например?
— Там — чтобы не было лишних вопросов, — ответил Мо Сянь. — Не надо лишний раз показывать всем свою защиту.
Я не имел ничего против того, чтобы стать затаившимся драконом. Скрывать силу или другие свои преимущества я начал сразу и отказываться от этой практики не собирался. Мне это уже не раз спасало жизнь.
— А зачем в принципе жилет? — спросил я.
— Это защитный артефакт, — ответил Мо Сянь. — Я отдал кожу, кровь и голову змеи лучшему артефактору. Он и создал жилет и другие защитные артефакты. Их я раздам уже на месте.
— Этот артефактор — это же не Варвара Степановна? — спросил я. — Не ей ты отдавал?
— Нет, конечно! — немного высокомерно ответил Мо Сянь. Помолчав, он объяснил: — Она, конечно, хороша
