И то, что он мертв, — большая потеря для нас!
— Как он умер? — продолжил пока что вежливые расспросы Пирокант.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Когда я очнулся, он был уже мертв.
— Когда очнулся ты, а Гарольд мертв. Ты жив, а он — нет, — заговорил Левионт. — Думаю, пара дней в темнице заставит его выдавать другие ответы.
— Ты думаешь, что он переметнулся? — спросил Пирокант, не меняясь в лице.
— Не могло случиться такого, — продолжил Левионт.
— Мы еще слишком мало знаем, мало услышали от него, чтобы судить, — ответил Оромир. Немного подумав, Пирокант поддержал его.
— Надо посовещаться, — и они втроем отошли подальше.
— Да что тут у вас происходит? — спросил я Мьелдона.
— Я не могу ничего говорить тебе до решения Совета, — поспешно ответил тот. — Вот если они согласятся, что с тобой сперва стоит побеседовать, то я присоединюсь к обсуждению. Только сперва отдам руну. Я считаю, что для тебя она пока что опасна.
— А если они решат, что со мной не нужно разговаривать? — испугался я.
— Если решат, что тебя надо подержать в темнице — то подержат в темнице, — неспешно проговорил Мьелдон. — Левионт, кажется, тебе не слишком доверяет.
— А ты? — с надеждой в голосе спросил я.
— Ко мне пришел совершенно другой человек, не тот, кого я когда-то знал. Не тот парнишка, который хотел изменить мир, учился и жаждал знаний.
— Мне хотя бы шестнадцать? — слабо спросил я.
— Хотя бы да, — углы губ у Мьелдона чуть шевельнулись. — Тут все осталось, как прежде. Но большего я тебе говорить пока не могу. Ни подтверждать, ни опровергать.
— Да-да, все только после решения...
— Мы посовещались, — тихо сказал Пирокант. Еще тише они могли лишь подойти к нам, — и решили, что все еще поправимо. Не все потеряно.
— То есть, вы мне верите? — спросил я с нескрываемым любопытством.
— Верим, — подтвердил Оромир, однако Левионт, прищурившись, покачал головой, показывая, что два других монаха его все равно не убедили. — Но ты должен рассказать нам все от начала и до конца.
Монахи вернулись на свои места, но попросили меня и Мьелдона подойти поближе. Чтобы говорить тише, без эха. Лишних ушей и так не было, но Совет хотел, что все осталось в тайне.
Когда выяснилось, что рассказывать надо здесь и сейчас, я растерялся. Чтобы история не показалась слишком сумбурной, пришлось рассказывать с самого начала, с момента, как я пробудился в темном лесу.
— В лесу? — уточнил Левионт. — То есть, ты не знал, где ты находился?
— Когда очнулся — нет, — честно ответил я.
— А сегодня говорил нам, что это место находится к югу или юго-западу отсюда.
— Не стоит так сразу давить, — негромко обратился к монаху слева Пирокант.
— Это я выяснил позже, когда добрался до Нируды через леса. Потом выяснил, что здесь находится монастырь. И... — начал с жаром я, но Оромир остановил меня:
— Твоя география нам сейчас особой роли не играет. Ты понимаешь, где ты был?
— Нет, — ответил я. — Что-то не так было с этим лесом?
— Разумеется, не зря же эти места именуются Пустошами, — продолжил монах справа от Пироканта. — Жаль, что ты не помнишь об этом, — он явно выделил эту фразу, так что я не оставил ее без комментариев:
— Я выяснил это позже, когда добрался до первых поселений Пакшена, познакомился с первыми людьми, которые...
— Ты не должен был контактировать... — вздохнул Пирокант. — Не должен был. Не в том была твоя задача. Совсем не в том.
— Я бы хотел услышать более подробно, что происходило в его версии событий, — перебил его Левионт. — Он не должен был отправляться в лес за Пустошами. Даже с Гарольдом. Цель была не там!
— А где была моя цель? Что была за моя цель? Раз я ее даже не помню.
— Мы не знаем, помнишь ты или нет, — Левионт настолько близко наклонился ко мне, что я даже смог рассмотреть, как шевелятся волосы у него в носу. — Я хочу узнать правду, а правды от тебя я пока что не услышал. Надо было бы тебя все же в темницу.
— Левионт! — прикрикнул на него Оромир. Пирокант тихонько хмыкнул.
— Дальше, — повелительно приказал Левионт, откинувшись обратно на высокую спинку своего трона. — Я слушаю, — нехотя добавил он.
— В лесах я столкнулся с Отшельником. Стариком, который тридцать лет прожил к гнилой избушке, — продолжил я.
И, пользуясь тем, что меня наконец-то никто не перебивал, начал рассказывать о тех днях, что я провел с Отшельником, который так и не назвал своего имени. Про встречу огромным волком и медведем.
Когда я рассказывал про больших животных, хмыкнул Оромир, но я тут же добавил:
— Это была не единственная встреча и другие люди могут подтвердить, что помимо них в тех лесах жила еще и огромная ящерица!
Закончив с фразой, я услышал собственное эхо, многократно отражавшееся от стен. И тут же вжался в собственные плечи. Но на эту реплику не последовало ответа или какой-то реакции, поэтому я продолжил.
Плавно перешел к рассказу о том, как попытался добраться до людей на пути к Нируде. И за нее.
— Ты прошел пешком и в одиночку два дня? — уточнил Пирокант.
— Я не помню точно, но, мне кажется, что два. Максимум три. Слишком много времени прошло с тех пор. Сейчас же сентябрь, а там был июль. Три месяца.
— Ну да, если ты забыл все свои прошлые годы, — снова начал Левионт, — то что можно говорить про последние месяцы, когда ты занимался совершенно не тем, что было нужно.
На сей раз «коллеги» не стали мешать Левионту. Похоже, что история про два дня пешком лесами казалась им слишком неестественной. И все же она была правдой.
— Я могу продолжать? — уже раздраженно продолжал я.
— Конечно, — поспешно произнес Пирокант. — Мы же хотим узнать, что случилось с тобой!
Я долго смотрел на главного в Совете, пытаясь понять, что именно у
