бетонную глыбу и тут же скривился: бок точно пронзила раскаленная игла. Прижал локоть к ребрам. «Ну, все. Хуже уже не будет. Главное, без резких…» Он не успел додумать, как заметил справа небольшой пылевой вихрь. «Карусель» выгибалась, неспешно кружилась в жутковатом сомнамбулическом танце и подбиралась к сталкеру. В кармане куртки завибрировал детектор.
– Етить твою в корягу, – прошептал Гриф. Выглянул из-за стены, быстро окинул взглядом цех с обрушенной кровлей, ржавыми станами, заваленный обломками плит, балками, кирпичом. Пригибаясь, метнулся за электрощитовую. Где-то у торцевой стены, в дальней ее части протяжно заскрежетало и затихло.
Незамеченный Гриф возник за спиной сталкера, который увлеченно копошился в углу. Гриф вытягивал шею, старался заглянуть ему за плечо, но ничего не видел. Некоторое время стоял и наблюдал за «раззявой» с бритым затылком в дешевой, видавшей виды снаряге, затем гаркнул:
– Что это мы тут прячем?!
Раззява от неожиданности подпрыгнул. Схватился за автомат. Громыхнувший позади выстрел заставил его замереть.
– Руки! – рявкнул Гриф.
Раззява медленно поднял руки. Пальцы дрожали.
– Я тут, – заблеял он и обернулся на Грифа, который стоял уверенно, широко расставив ноги, направляя «абакан» в его сторону, – консервы, сигареты…
– Свали в сторону, – приказал Гриф.
Парень лет двадцати пяти, Гриф еще подумал: «Что здесь делает сопляк один? Ему бы неотвязно таскаться за ветеранами и ловить каждое слово», – встал и шагнул влево. Над грудой кирпича торчала открытая железная дверца, за ней виднелся квадратный проем в обрамлении металлической рамы. Складывалось впечатление, что под обломками скрыт небольшой сейф. Гриф сделал шаг к тайнику, заглядывая внутрь. Раззява бросился в сторону плиты, опирающейся на стену. Гриф повел стволом, поймал фигуру на мушку. Парень скрылся в щели, а в следующее мгновение раздались сдавленный стон, треск рвущейся ткани, хлопок. Из-за плиты полетели кровавые ошметки. «Точно раззява», – подумал сталкер.
Некоторое время Гриф стоял неподвижно и смотрел на плиту, за которой притаилась «мясорубка». Он ощутил неприятный укол вины, но быстро избавился от этого груза. Шагнул к тайнику, надеясь, что смерть была ненапрасной. В сейфе он нашел три банки тушенки, две пачки «Кэмэла», аптечку, ржавую, без накладок на рукоятке «фору» и пустой рожок от АК.
И без того паршивое настроение испортилось вовсе. Гриф вернулся к бетонной трубе, аппетит пропал. Он сгреб провиант в вещмешок, закинул за спину и зашагал прочь.
Он шел под грязно-серым небом по унылому заросшему пустырю мимо ржавеющих остовов машин, мимо сгоревшего дома, оставляя за спиной разрушенный завод, раззяву, и думал, что надо торопиться.
В «Передозе» под вечер, как всегда, было людно и шумно. Грифу не терпелось надраться. Неудачи, преследующие его последние дни, изрядно вымотали. Сталкер поднялся на несколько ступеней по лестнице, которая вела на второй этаж, сквозь плотное дымное облако окинул взглядом бар и творящуюся в нем вакханалию. Гейгера ни за стойкой, ни в зале не было видно. Поймав угодливый взгляд Семы, сталкер махнул ему рукой, пальцем указал наверх. Бармен понятливо кивнул. Наклонился, пошарил под прилавком и спустя секунду уже кидал через головы разномастной публики ключ с номерком. Гриф поймал посылку и потопал выше.
Услышал скатывающийся сверху деревянный перестук, поднял глаза. Навстречу по правой стороне марша спускался долговязый белобрысы коротко стриженый парнишка в поношенной армейской хэбэшке, в стоптанных берцах. «Еще один шмат мяса», – подумал Гриф и осекся. На руке, скользившей по перилам, между большим и указательным пальцем была наколота пятиконечная звездочка. Обычная самопальная неаккуратная татуировка, под стать тем, которые обычно набивают от нечего делать подростки. На месте звездочки вполне могли быть серп с молотом, сердце, пронзенное стрелой, кинжал, якорь, какие-нибудь значащие буквы либо цифры. Но на этой руке была именно звездочка. Она словно трафарет легла на ту, что хранилась в памяти Грифа. Сталкер пристальнее всмотрелся в приближающееся лицо, и оно показалось ему как будто знакомым – юношеское славянское, худое с выпирающими скулами, простоватое, карие серьезные глаза с проблеском наивной доверчивости, нос картошкой, темные брови...
Гриф остановился и взглядом провожал парня, пока тот не смешался с гудящей, шевелящейся массой. Погруженный в раздумья, сталкер поднялся на второй этаж. Гулко протопал по коридору, отпер номер, щелкнул выключателем и остановился на пороге. Его встретила – все равно что знакомая потасканная старая шлюха – тесная комната с обшарпанной мебелью, штопаными половиками, не стираными, пожелтевшими от табачного дыма занавесками, с затхлым запахом недавней пьянки. Ничего другого Гриф и не ожидал. Он с тоской подумал о своей берлоге.
Через полчаса он спустился в бар, не забыв запереть сейф с хабаром и умыться в общей уборной с сырыми, гнилыми полами, хлюпающим умывальником, со смесью запахов дерьма и хозяйственного мыла.
Он пододвинул спящего в тарелке с объедками Гарика, заглянул в его пустую рюмку, просмотрел на свет опорожненную бутылку гаммафоса.
– Да-а-а, – разочарованно протянул сталкер и поймал за фартук норовившего прошмыгнуть мимо разносчика.
– Перч, – громко сказал Гриф, перекрывая пьяный гомон, – мне бы горло промочить и на кишку чего-нибудь кинуть.
Перч кивнул, а в следующее мгновение растворился в толпе сталкеров – фигуры в армейке раздвинулись и тут же сомкнулись за ним, как ветви в густом лесу.
Гриф откинулся на спинку стула, краем глаза заметил под ногами желтое пятнышко. Опустил взгляд и увидел кем-то оброненную зажигалку. Наклонился, протянул руку, и тут подкараулившая боль со злорадством и злобой вцепилась в старую рану. Гриф зажмурился, зашипел сквозь зубы, прижал локоть к боку. Несколько секунд пережидал, затем осторожно выпрямился. «Надо бы разжиться чем-нибудь поубойнее промедола. Эта стерва проклятущая так просто не отвяжется».
– К доктору вам надо, – услышал сталкер близко и открыл правый глаз.
За столом напротив сидел тот самый «шмат мяса» с лестницы. Гриф ничего не ответил. Открыл второй глаз, выпрямился, положил локти на стол и вперил недобрый взгляд в карие глаза напротив.
– Я… Меня Ле… а-а-а-а, Алексеем звать, – заспотыкался парень, протягивая руку.
Гриф не пошевелился. Мгновение рука висела в воздухе, затем, словно испуганная уклейка, исчезла под столом.
– Мне вас Гейгер рекомендовал, – заговорил он вновь после неловкой паузы. – Говорит, вы беретесь провести каждого, ну… кто вам заплатит.
На этот раз Алексей не прятал взгляд, а твердо смотрел в серые холодные льдины. Две секунды – все,
