этого, а в остальном вполне сносно. Даже ночная прохлада не смущала.
Значит победа осталась за нами⁉ Или так каждый день будет?
Ответом мне было угуканье филина, не стал придавать тому значения, потому как со стороны реки доносились подозрительные звуки. Кто-то ходил, шурша песком, приминая траву и ещё, что-то похожее на втягивание воздуха.
Вынюхивает! Я там наследил! Воображение нарисовало поджарого, лысого урода, от человека далеко не ушёл. Лотерейщик… нет, скорее матёрый бегун!
До меня дошло, что ни хрена это не воображение, в подтверждение тому разболелась голова.
«Как же тут не просто!» — подумал я, закидывая в рот споран. «Придётся вспоминать…»
Помниться кореш, из той, первой жизни, пытался меня учить:
— Если противник сильнее, дай ему в морду, а лучше по яйцам и беги, да побыстрее!
Хорошо ему оттуда советовать, от такого не убежишь! Тут я понял, что воображаемый бегун, медленно идёт в мою сторону. Но побегать придётся.
Дождавшись, когда он минует кусты и зайдёт поглубже в лес, швырнул подобранный жёлудь в лес. Далеко получилось. Бегун, заслышав приятные желудку звуки, тут же сорвался с места. А я, пока он ломился сквозь заросли, двинулся к берегу. И как обычно не рассчитал с телом.
Под ногой хрустнуло, да так сочно, будто специально сушняк подложили. Успевший отбежать заражённый начал урчать, должно быть от досады, ну а мне пришлось ускоряться. Деревья, ветки, кусты, всё мелькает, бьёт по голому телу. Наконец-то вырвался. Под ногами зашуршал влажный песок, а за спиной уже слышны поуркивания.
— Это вот такой жизни тебе не хватало? — спросил я сам себя, забегая в воду, прямо так, в казённых трусах.
Оборачиваться не стал, бодрые шлепки по мелководью уже нагоняли, урчание приобрело радостные нотки — «скоро будем кушать».
К счастью, дальше был обрыв. Только что бежал по пояс и вот уже ушёл с головкой. На всякий случай, я нырнул глубже и погрёб по течению. В последний момент, когтистая лапа схватилась за пятку и тут же сорвалась. Свезло! Но грести не перестал, и только когда боль в лёгких стала невыносимой, я всплыл. Оказалось, ушёл я не так далеко, уродливая башка, урча во всю глотку, всплывала и захлёбывалась метрах в пяти.
Да уж, я нынешний к экстремальным условиям не приспособлен.
Потеряв интерес к преследователю, погрёб к противоположному берегу, казалось или больше надеялся, что сил на такой рывок хватит, ну или течение донесёт.
Чем хороша игра? Там тепло и сухо! А если мокро и больно, то всегда можно умереть. Здесь же жесть! К концу заплыва я не чувствовал половину тела и реально доплыл за счёт течения. На последнем издыхании каменистое дно царапнуло коленки.
Ура, первая победа!
На берег я выбрался, вспомнив старые наущения. Ходи как мышь… в данном случае водяная. Ползком по камушкам, свет луны хорошо показывал кусты и начинавшийся далее лес. Тишина и вонь разложения.
Не то чтобы меня это напрягало, в пекле несло в разы хуже. Сам факт. Рядом кто-то умер, однозначно насильственно. Ответ нашёлся в нескольких метрах, протухшие останки среднего заражённого, скорее матёрый лотер. Послушав тишину, а точнее пение ночных пташек, я не побрезговал проверить на трофеи и обломался, зря только руки испачкал.
Ну и ладно, у меня ещё остался недососанный споран, а то, что лотера почистили, тоже хорошо, значит люди тут ходят. Обдумывая дальнейшие действия, я пополз дальше.
Помимо основного подарка, у меня появился ещё один, не менее важный, хороший слух. Поскольку остальные дары помалкивали, я собирался использовать его на полную катушку.
Вот, например, сейчас, далеко, примерно километрах в пяти, застрочил пулемёт, судя по хлопкам калибр небольшой 5.45. Возмущённое урчание и тишина. Кого-то можно поздравить с удачной охотой. Я только подумать об этом успел, как в трёхстах метрах от берега, послышалось тихое урк и хруст веток, тяжёлое тело поспешило к месту стрельбы.
Спасибо, добрый человек и удачи тебе!
Представив, на кого мог нарваться, я медленно пополз.
Когда добрался до кустов, нашёл в себе силы подняться. На повестке дня стояло несколько задач: еда, одежда, живчик. И что-то мне говорило, рассасывание спорана не есть айс. Жалкая замена не способствует развитию, к тому же есть шанс травануться продуктами распада.
Посмотрев на остатки спорана, под светом луны он походил на кусок пемзы, такой же пористый, зажал его в кулаке. А ещё, нужно найти бегуна, желательно слабенького, на подвиги я пока не готов.
— Слышь, Ефимыч! По радио что говорят?
Мужчина лет пятидесяти повернулся к соседу пенсионеру.
— Тишина, дядь Саш. Ни интернета, ни связи! — тревожно посмотрев на быстро таящий туман, добавил: — Военные шалят, больше некому.
Пенсионер кивнул.
— Верно говоришь, а мы что? А наше дело телячье, обоссался да стой… пойду в огороде покопаюсь. Как говорит начальство: когда мужик работает, он не думает!
Распрощавшись с соседом, старик дошёл до беседки, налил кружку домашнего кваса и с удовольствием выпил, странная жажда притупилась.
— Саш? — из дома вышла жена. — Ты чего там притих?
— Да вот, злоупотребляю в одиночестве, вспоминаю бурную молодость! — ответил старик и выставил на стол бутылку беленькой.
— Скажешь тоже, — старушка всплеснула руками. — Ты же не пьёшь один!
— Ну а чего тогда вопросы бестолковые задаёшь? Картошки лучше пожарь, соскучился! — старик отвернулся.
У Александра Семёновича на душе кошки скреблись. И он не знал, в какую сторону думать. Был у него когда-то друг, лет сорок назад, любил он в таких случаях поговаривать:
— У маэстро сработала чуйка⁉
Прав дружок, даже через столько лет после смерти. Плохо всё, и на восьмом десятке лет, было что терять. Размеренная жизнь, покой, никто из его «коллег», до сего дня не дожил и похоже, пришёл его черёд.
Задумчиво перебирая прошлые грехи, старик перевёл взгляд на забор заднего двора. Со зрением был порядок, потому он удивился, заметив там голого мужика. Не совсем раздетого, большие трусы, похоже казённые, скрывали срамные места. Стоял себе не таясь и смотрел на него. Деревня небольшая, домов на сорок, каждая собака друг дружку знает, а это чудо-юдо, старик видел впервые. Он не стал кричать с беседки, нечего жену пугать, кряхтя поднялся и пошёл к незнакомцу, раз он помалкивает, значит тоже шуметь не хочет.
— Здравствуй, добрый человек! Погодка нынче балует, решил позагорать? — по-простецки заговорил старик.
— Здравствуй, отец, прав ты, жарковато, но не потому я в труселях гуляю, по нужде!
Несуразность незнакомца, бросалась в глаза, худой как жердь, всё тело в едва заживших язвах. За
