Да, Ваше Величество.
- Сколько лет ваша семья охраняет Великое Знамя Меекхана?
- Сто тридцать восемь, Ваше Величество.
Великое Знамя. Одно из самых важных, но наименее используемых символов Империи. Его поднимали раз в год в праздник Благословения Матери, а также по случаю смерти или восшествия на престол нового императора. Это неудивительно, ведь флаг было внушительных размеров - более двадцати четырех футов в ширину и четырнадцати футов в высоту, поэтому большую часть времени он хранился, аккуратно подвязанный, в резиденции Хранителя Знамени.
- Этого достаточно. Я могу простить глупость, но я не буду ее терпеть. И я не могу допустить, чтобы за одним из самых священных символов Меекхана присматривал глупец. У меня есть для него лучшая роль. Сразу после битвы он будет висеть перед моим дворцом, чтобы в его тени голова Йавенира не сгнила слишком быстро.
Несколько офицеров зарычали в унисон, как будто стая больших хищных кошек только что увидела свой обед. Субрен-кул-Маррес едва расслышал голос, его уши заполнил свист топора, рассекающего воздух.
- Титул Хранителя Знамени был дан вашей семье одним императором, поэтому он может быть аннулирован другим. А учитывая тот факт, что вы участвуете в заговоре, включающем лжесвидетельство и измену, перед лицом надвигающегося врага, я не вижу другого выхода. Теперь вы вернетесь к себе и подготовите все для сдачи. Знамя, набор печатей Хранителя Знамени, пояс и его меч. Я знаю, что эти вещи находятся в разных местах. Поэтому я дам вам время собрать их, но через три дня, в полдень, вы передадите все людям, которых пришлет к тебе Первая Крыса, и с этого момента вам больше не будет позволено использовать - ни тебе, ни кому-либо из твоих потомков или родственников, ни устно, ни письменно - титул Хранителя Знамени.
Каждое слово Императора словно плавило кости Субрен-кул-Марреса. Голова гудела, зрение было затуманено, сердце колотилось так, словно хотело разорвать грудную клетку и выпрыгнуть из груди. В конце концов… Так не должно было быть… он только… просто…
Креган-бер-Арленс продолжал:
- У ваших слуг есть пять дней, чтобы удалить символ Хранителя с вензелей благородного дома. Этот титул, вместе со всеми привилегиями, будет передан более достойной семье сразу после битвы. Вы понимаете?
- Ваше Вы…
- Вы понимаете?
Глаза Субрена-кул-Марреса затянуло серым туманом, и все исчезло. На несколько ударов сердца он потерял зрение.
Когда он вновь обрел его, то неожиданно обнаружил, что видит все резко и четко, как, возможно, никогда в жизни. Император, офицеры, шпионы и священник. И все они смотрели на него с ироничным презрением.
- Да, милорд.
- Хорошо. Вы вернетесь к себе и будете подчиняться всем приказам. Аркансель Гетровер назначит людей, которые будут сопровождать вас в особняк. И помните, принц(герцог), вы все еще участвуете в изменническом заговоре, поэтому ваша семья может пасть еще ниже. Вы можете уйти.
Император оперся руками на стол и указал на одну из карт.
Он словно в одно мгновение забыл об аристократе.
- Господа. Разъезды се-кохландийцев находятся в десяти милях от столицы. Основная армия будет здесь завтра. Девяносто, может быть, сто тысяч лошадей. И я хочу, чтобы большинство из них, а лучше все, остались тут. В нескольких футов под землей. Ласкольник только что сообщил, что готов сокрушить Йавенира, чтобы удобрить землю для Цветка, распустившегося на Кремниевой Короне. Открыл в себе поэта, сволочь.
* * *
Субрен-кул-Маррес не помнил дорогу домой. Он не помнил лиц сопровождавших его головорезов из Норы, чье присутствие было таким же неуловимым, как лезвие ножа, рассекающее кожу на горле. Поразительно, но он по-прежнему видел все четко и резко, как никогда раньше. Включая самую страшную и очевидную истину: только тот факт, что семья Кул-Маррес унаследовала привилегию опеки над Великим Знаменем, гарантировал им место в Совете Первых. У них не было большого богатства, денег, влияния или, будем честны, друзей. Единственные деньги, которые они имели в своей казне в последние годы, были связаны с их местами в Совете, потому что даже если они не занимали в нем важного места, всегда находились те, кто искал покровительства у одного из его членов. При соответствующем вознаграждении, конечно. Когда его семья потеряет титул Хранителя Знамени, он потеряет и место в Совете, а вместе с ним и доход, позволяющий ему содержать свою скромную, но дорогую(ценную) резиденцию в столице. Кроме того, - правда поразила его как стрела, - он оказался единственным подозреваемым в лжесвидетельстве, кто не попал в темницы Крыс. Для остальных членов Совета он отныне будет в лучшем случае трусом и предателем, а в худшем - агентом Норы.
И этого они ему никогда не простят.
В особняке царили хаос и неразбериха после того, как Крысы обыскали его сверху донизу. Разумеется, без необходимости, поскольку все это, от начала до конца, было интригой внутри другой интриги. Несколько важных членов Совета решили подорвать императора, который за последний год сосредоточил в своих руках слишком много власти. Новость о том, что Креган-бер-Арленс готовится к бегству, несмотря на свою клятву, отвратила бы от него умы и сердца многих жителей Империи, и это даже если бы он лично обезглавил се-кохландийского Отца Войны. Однако заговорщики недооценили Крыс, и те обратили уловку против них. Захваченные слуги свидетельствовали, что самые влиятельные члены Совета готовили маршрут побега. Если бы дознаватели Крыс приложили усилия, они получили бы отчет о принце Омлес-коп-Геврасере, летающем каждую ночь на палке на сборища Пометников. Конечно, эти показания были подкреплены вескими доказательствами; кто-то, наконец, нанял лошадей, поставил их на тропу, ведущую через горы, и так далее. Свидетелей подготовки к этой акции было достаточно, остальное было лишь вопросом интерпретации и вынужденных показаний, а у сидящих в подземельях аристократов, безусловно, были, причем в буквальном смысле, слишком связаны руки, чтобы противостоять власти как Норы, так и императора.
Субрен-кул-Маррес сел за стол в своем кабинете, достал документ, спрятанный в кармане рукава его камзола, и развернул его. Каким же дураком он оказался. Его попросили принести Крегану-бер-Арленсу весть о подготовленном маршруте побега и подсунуть ему на подпись грамоту, наделяющую особыми полномочиями слуг, уже расставленных на маршруте. Предположительно для того, чтобы никто не пытался причинить им неудобства. Теперь он ясно видел, что эта бумага с императорской подписью и печатью станет неопровержимым доказательством подготовки императора к побегу. Политическое значение такого доказательства трусости имело бы влияние отряда имперских боевых магов, и это независимо от исхода битвы.
Он бездумно посмотрел на грамоту, заполненную
