– За ворота и пня дать, – вдруг негромко произнес один из бойцов в черной форме, – пусть идет.
Губы у Ромы предательски задрожали, когда его окатило волной надежды.
– Тимофеев, беседы вел какие с ним? – спросил чернявый у пожилого водителя.
– Никак нет, – ответил тот, пожав плечами.
– Не вижу препятствий, – посмотрел Давид Яковлевич поочередно на женщину и на бойца в черном, – видеть он ничего не видел, через несколько дней тут ровное место будет. А Тимофеев его сейчас зарядит, он и вспоминать бояться будет о сегодняшнем дне.
При этих словах Рома заликовал. «Отпустят! Отпустят!» – крутилось одно слово в мыслях. Опять пришлось кусать губы, чтобы непроизвольную улыбку сдержать.
– Здесь есть еще кто, из готовых… пациентов? – вновь спросила женщина.
– Да, трое. В Ягодное сегодня должны были перевозить, вместе с этим, – указал кивком Давид Яковлевич на дрожащего от переживаний парня.
– О’кей. Давайте его в работу, я давно хотела на сам процесс посмотреть. Перевезете четверых по плану сегодня.
При этих словах Роман почувствовал себя рыбой, которую с силой швырнули на землю. Издав нечто похожее на всхлип, он попытался закричать, но еще один резкий удар под ребра заставил его согнуться. Было настолько больно, что он даже застонать не смог, беззвучно хватая ртом воздух.
– Резка баба-то, а? – тихо прокомментировал Евген.
– Тихо, тихо, это тебе не этот хмырь, – так же негромко осадил его Тимофеев.
Рома пришел в себя уже в здании, в помещении с обшитыми блестящим металлом стенами и потолком. Позади парня находился белый аппарат, похожий на рентгеновский, только значительно больше. По одной из стен тянулось панорамное окно, через которое было видно пустое помещение с множеством моргающих разноцветными лампочками датчиков и развешанными по стене информационными досками. Осматриваясь, Роман понял, что сейчас последний шанс, и дернулся, пытаясь ударить своего конвоира. Но опять последовал сильный тычок в бок, и парня вновь скрутило от боли.
– Какой, а? – покачал головой осуждающе Евген. – Давай раздевайся. Да не бойся, насиловать я тебя не буду, – проговорил он, глядя на скрючившегося на полу парня.
Раздеваться Рома поначалу не желал, и Евгену пришлось его поуговаривать. Впрочем, уговаривал недолго – через несколько минут полностью голый Роман, поставленный в центре комнаты, был практически распят на хитрой системе креплений. С придвинутого к нему аппарата свисала куча проводов с клеммами, прозрачные капельницы с иглами, отдельно висели белые зажимы для рук и ног, к которым шланги и провода крепились.
– Давай, земеля, жди, – похлопал его по плечу Евген, – только не обоссысь пока со страху. Сейчас к тебе придут, подключат, тогда и помочиться сможешь, все предусмотрено, – хмыкнул он, приподняв один из шлангов с характерного вида насадкой.
– А, да! – Уже направившись к выходу, хлопнул он себя по лбу, будто вспомнив что-то очень важное. – Особо не бойся. От процедур еще почти никто не умирал, – еще раз потрепал он парня по плечу.
– Меня… меня же искать будут, – выдохнул Роман.
– Тебя? Да никто тебя искать не будет. Справку о смерти в загс как раз мне везти надо.
– Чь… чьей смерти? – с трудом из-за мгновенно пересохшего горла спросил Рома.
– Твоей, чьей же еще? По документам ты умер уже полчаса как, – даже бросил взгляд на часы Евген.
23 апреля, раннее утро
Старцев Александр, Санкт-Петербург
Первое время, когда вещь только куплена, стараюсь относиться к ней очень бережно. Это касается всего, будь то машина, ноутбук, ботинки или даже разные мелочи наподобие фонариков. Арафатку, к примеру, еще в конце зимы купил, так первое время даже в шкаф на полку убирал, аккуратно складывая. Сейчас же, по прошествии нескольких месяцев, она лежит в рюкзаке довольно небрежно скомканная. Рюкзак, наоборот, аккуратно придерживаю, поставив на поребрик, пытаясь поймать машину в столь ранний час.
Стоя сейчас на остановке с поднятой рукой в ожидании машины, я предвкушал, как уже совсем скоро буду ехать в поезде в Москву, а оттуда в Сургут, к своему другу и однокласснику, которого не видел несколько лет, после того как тот ушел в армию. Пару последних дней я не вылезал из дебрей туристических форумов, изыскивая информацию о снаряжении – друг меня на охоту пригласил. Так как за последние несколько лет, кроме Турции и Египта, у меня отдыха не было, а походы в юности если и вспоминать, то только в качестве пособия «как не надо ходить в походы», пришлось в авральном режиме узнавать многие вещи и покупать себе одежду с нуля – ботинки, энцефалитку, термобелье.
Подумав о предстоящем отдыхе, еще раз покосился вниз, на рюкзак. Восьмидесятилитровый, с запасом. Приобрел я его, наверно, оттого, что, во-превых, он гордо назывался «рейдовый», а еще потому, что между двумя боковыми клапанами очень удобно носить заряды от РПГ. Эта деталь после прочитанной в Интернете информации накрепко запала в память и оказалась решающей, когда в магазине я мучился сомнениями по поводу выбора. Где и как буду носить эти заряды, не думал. Да и не особо представляю даже, как они выглядят, зато звучит круто и брутально.
Боковые клапаны, кстати, мешались, когда закидывал рюкзак на заднее сиденье пойманного частника. Дедушка водитель только покосился на меня, но был на удивление молчалив и вопросами не донимал, всю дорогу мусоля папиросу. Я же смотрел в окно, распираемый радостным возбуждением, – люблю уезжать из города, оставляя здесь все проблемы. Вроде и маршрут привычный, и проезжал уже здесь сотни раз, а все равно по-новому в окно смотришь.
Слева мелькнул Ладожский вокзал, потом сверкающий гипермаркет О’кей, а, пересекая Шаумяна, дед прибавил скорость, увидев впереди мигающий зеленый. Когда вылетели на перекресток, горел уже желтый, и буквально через секунду справа я увидел свет фар, почти сразу услышав дикий визг тормозов. Зажмурился в испуге, но удара не почувствовал – летевший нам в бок автомобиль отвернул в последнюю секунду.
Я шумно выдохнул и выругался облегченно. Но, обернувшись, понял, что ничего еще не закончилось, – оттормозившийся автомобиль сдал задом, развернулся и помчал за нами. Стало неуютно. Не страшно, а именно неуютно, потому что, если на деда сейчас начнут наезжать, рядом сидеть и ничего не делать я не смогу. С другой стороны, из-за этого дурака, который только что меня чуть не угробил, получать по лицу совсем не хочется.
Я коротко глянул на него – дед все так же мусолил папиросу, подъезжая к мосту, но выглядел немного растерянно и, когда нас обогнал черный универсал, затормозил. Из машины вылетел молодой парень, из пассажирской двери вышел второй, но к машине не пошел. Водитель иномарки подбежал к машине, сильно похлопал ладонью по капоту, но, увидев деда, остановился.
