Ознакомительная версия.
Удовлетворенно крякнув, стрелок снял бронекостюм, завернул в него вещмешок, «Вал» и, несмотря на доводку Кузнеца, все-таки довольно громоздкий АПБ, после чего спрятал увесистый тюк в развалинах, завалив схрон приличным каменюкой. Теперь оставалось лишь в чем мать родила прогуляться до трупа, стащить с него не успевшую провонять мертвечиной одежку и превратиться в самого натурального бомжа — и с виду, и по сути.
Снайпер оглядел себя. М-да, видок еще тот. Несвежая домотканая рубаха, заправленная в безразмерные штаны, все это перехвачено кожаным ремнем, с которым, как и с бронированными ботинками, стрелок не счел нужным расстаться — тяжелые боевые ножи на веревку не подвесишь, а на обувь, экзотическую для этих мест, можно мешковатые штаны приспустить, не босиком же по дороге шлепать. Потертая куртка повешенного, наброшенная поверх нищенского прикида, скрыла оружие, бомжам наверняка не положенное. Плюс хорошо, что она оказалась с объемистыми карманами: по ним Снайпер рассовал две банки тушенки, галеты, флягу с водой и маленький бесшумный пистолет ПСС — оружие предпоследнего шанса.
Осталось только повесить на шею бинокль да подпоясаться, чтоб полы потяжелевшей куртки не трепыхались на ветру, и можно отправляться в путь. Обрывок веревки на шее трупа был достаточно длинным. Снимая его, Снайпер обратил внимание на старое клеймо, украшавшее щеку повешенного. Похоже, и вправду разбойник какой-то. Сурово у них тут, без суда, следствия, адвокатов и прочей тягомотины. Простые нравы. Украл? Ограбил? Убил? Значит, получи два метра веревки и виселицу во временное пользование, до тех пор, пока тление и вороны не обчистят скелет дочиста… либо пока не будет пойман новый кандидат на скорое правосудие.
Хорошо было бы разобраться, в какую сторону уехали быстрые на руку линчеватели, чтобы уйти как раз в противоположную. Но недавно прошедший дождь размыл все следы, оставив лишь нечеткую тележную колею, так что особого выбора не было. Снайпер вздохнул, повернулся спиной к светилу и пошел вперед — если не знаешь, куда идти, то лучше делать это с максимальным комфортом, чтобы, по крайней мере, хоть не щуриться от солнечных лучей, бьющих в лицо.
* * *
Он летел. Широкие крылья мерно вздымались и опускались — чуть голову поверни и рассматривай чудо невиданное в мельчайших подробностях. Мощные, кожистые, словно на переплетения тугих мышц умелые кожемяки натянули шкуры только что забитых серых коров. И это не был волшебный сон, некогда привидевшийся молодому парню во время ночевки на дереве. Все происходило на самом деле, реально, по-настоящему, как реальны были заснеженные пики, проплывающие прямо под ним, как облака, обнимающие вершины гор, как глубокие пропасти между ними, похожие на рваные раны…
Странно было ощущать свое тело настолько… другим. Несравнимо странно, потому что подобное просто не с чем сравнить. Только что ты был человеком, таким же, как все, — ну, или почти таким же. И вот теперь случилось нечто странное и страшное: человек превратился в огромное чудовище, которого боятся все живущие там, внизу. Потому что не только мощными лапами, когтями и клыками можешь ты отнять жизнь у любого врага, вставшего на твоем пути. Помимо всего этого, в твоем втором желудке, словно яд в колбе алхимика, плещется побочный продукт пищеварения — огненная смесь, воспламеняющаяся при контакте с воздухом.
Лис знал: теперь он может полностью управлять этим своим даром. Стоит лишь послать мысленный сигнал, и живая колба мощно сократится, выбрасывая наружу через горло струю всепожирающего пламени, способного плавить металл и обращать камни в горячую пыль… Но вот вопрос. Как это пламя подействует на другого дракона? Сможет ли оно прожечь толстенную чешую, покрывающую тело летающей рептилии? Либо, разбившись о живую броню, не причинит врагу ни малейшего вреда?
Мысль об этом шебуршилась где-то на краю сознания, но причиняла беспокойства не более, чем мошка, которая, летя ночью на свет, бьется о бычий пузырь, натянутый на оконную раму. Лису было все равно, погибнет ли он в бою с более опытным противником, либо победит, тем самым отомстив за смерть человека, вырастившего его — и погибшего по вине дракона.
Нет, летающая машина смерти не собиралась убивать дядьку Стаффа, как и не планировала сжечь деревеньку Лиса. Все произошло случайно, мимоходом, когда ослепленный яростью Йаррх щедро полил землю огнем, уничтожая отряд рыцарей, убивших его подругу[2]. Одна месть порождает другую, и так без конца…
Лису нечего было терять, поэтому к перспективе собственной гибели он относился равнодушно. Мертв дядька Стафф, бывший ему больше чем отцом. Девушка, которая была Лису небезразлична, стала частью его самого, что, в общем-то, равносильно смерти. Магия превращения человека в дракона преобразует любой находящийся поблизости живой организм в строительный материал для тела летающего чудовища. И Лисса, спасшая парню жизнь, стала частью его тела, а ее сердце — вторым сердцем дракона. Иногда Лису казалось, что он слышит внутри себя тихий голос девушки, хотя, скорее всего, это было лишь его воображение.
А еще Лис видел, как погиб Снар, воин из другого мира, которого парень мог бы назвать своим другом. Но проклятый колдун своей магией испепелил Снара вместе с Черным троном, да так, что от них и следа не осталось. Так что в этом мире у Лиса не осталось никого — ни родни, ни любимой, ни друзей. Одни лишь враги. И одна цель — отомстить, пусть даже ценой собственной жизни, которая, впрочем, теперь для Лиса не имела ни малейшей ценности.
Горные пики, которые в народе прозвали Клыками Дракона, приближались с каждым взмахом широких крыльев. Лис довольно быстро научился управлять своим телом в полете, каждой мышцей, каждой клеткой своего нового тела ощущая воздушные потоки. Хоть и были мысли дракона чернее туч, видневшихся на горизонте, но все-таки оба его сердца бились чуть быстрее, чем положено. Мрачному настроению, лежавшему на душе, словно могильная плита, все-таки не удалось полностью подавить восторг от свободного полета и ощущения собственной силы… которую Лис собирался применить вполне конкретно в самое ближайшее время.
Ровная площадка, скрытая в самом сердце горного хребта, была отлично замаскирована нависшим над ней пологим каменным козырьком. Заметить ее с высоты — задача практически невозможная, если б Лис точно не знал, где нужно искать.
Сложив крылья, он спикировал вниз, сощурив веки, чтобы встречный ветер не резал глаза. Впрочем, это был остаточный рефлекс, свойственный людям, в котором теперь не было нужды. При малейшем дискомфорте на глазные яблоки дракона само собой сдвигалось полупрозрачное третье веко, рудимент которого есть и у людей. Но то, что для человека является лишь жалким остатком органа, потерявшего свои функции на предшествующих стадиях эволюции, у летающей рептилии было вполне рабочим элементом ее совершенного организма.
Ознакомительная версия.
