Ознакомительная версия.
Словно через вату слова доносились к мозгу. Часть из них терялась вместе со смыслом сказанного. Все внутри Сергея заледенело, обернулось застывшей смолой. Слез не было, только при шаге, сделанном к веранде, все тело повело, а в голове как будто кто-то выключил свет.
Просто темнота, просто благодать! Не надо ничего, ничего не надо! Необъяснимая сила выхватила его из небытия и потащила к свету, заставила перестать упираться и бороться с ней. Не хо-о-чу-у! Пусти-и-и! Сила без слов вытолкнула его на поверхность и отступила, предоставив самому решать свои проблемы.
Понял, что лежит на кушетке в гостиной, а вокруг него раздавались знакомые голоса. Не открывая глаз, прислушался к разговору находящихся в комнате людей.
— Он когда очнется? — адресованный доктору вопрос пропитался командными нотками.
— Ну, вы же сами все видели, товарищ полковник. Нашатырь не помог. Я уж думал, что у него как у матери, сердце слабое. С непрямым массажом побоялся. Пульс еле прощупывался, давление низкое, шестьдесят на ноль. Зрачки расширены. Я ему два куба кордиамина ввел, потом еще и кубик кофеина. Не волнуйтесь, скоро придет в себя.
— Ох, Вениамин Витальевич, ты посмотри, посмотри как он?
Сергей почувствовал, как на его руку наматывают повязку, потом услышал звук ручного насоса и руку сдавливают мягкие матерчатые тиски.
— Я же говорил, скоро придет в себя.
— Дальше-то, делать, что с ним будем? Теперь ни отца, ни матери, родни и то нет.
— Как так? — послышался шелковый голос замполита.
— Я личное дело смотрел. Нина, детдомовская. Виктор последний в роду, казак с Кубани.
— Последний перед нами лежит, — поправил командира замполит. — Нам с вами, Николай Иванович, скорей всего, этого последнего тоже в детдом пристроить придется. У нас в Советском Союзе такие заведения, лучшие в мире. Не дадут погибнуть.
— Ты такие речи особисту плети, ваш общий хлеб. Мне про это не говори. Ты своих детей в такое заведение отдашь?
— Ну, и что вы предлагаете?
— Пока не знаю. Распорядись, пусть цинковый гроб солдаты снова на ЗИЛок погрузят. Отвезешь в гарнизонный клуб. Нечего парня рядом с погибшим отцом на ночь оставлять. Никанорычу скажи, пускай в холодной у доктора Нину измерит, и гроб для нее сварганит. Завтра гарнизон простится с усопшими, захороним, вот тогда и подумаем.
— Понял, есть! Вы как всегда правы, Николай Иванович.
— Он приходит в себя, — оповестил доктор.
— Ну, ты как, Сергей?
Сережка исподлобья глянул вслед замполиту.
— Нормально, — сам же и не узнал своего охрипшего голоса.
— Ну-ну! Тут брат…. Тяжело. Хочешь, на ночь к соседям отведу. Они люди добрые.
— Не. Я дома. Спасибо вам, Николай Иваныч.
— Господи, да за что? За то, что батьку твоего в командировку послал? За то, что из нашей части он там не первый голову сложил? За это спасибо?
Сергей промолчал.
— В общем, так, не хочешь к соседям, оставайся здесь. Только я к тебе ночевать кого-то пришлю. Согласен?
— Угу.
Присланный Ивакиным солдат, давно спал, судя по нему, гоняли их в Советской Армии неслабо. Сам Сергей, после треволнений тяжелого для него дня, забылся между сном и явью. Просто спать в эту ночь он не мог. Полная луна, висевшая низко, своими лучами вползла в открытое настежь окно. После полуночи, в голубоватых лучах ночного светила, все предметы в комнате приобрели, какой-то неизвестный ранее объем. Послышались шаги в гостиной. Легкие, такие знакомые и родные. Так ходит мама.
Красивая молодая женщина вплыла в пучок лунных лучей. Лицо ее озарилось доброй улыбкой. Сережка попытался вскочить с кровати, броситься к ней, обнять, прижаться к ее телу, вдохнуть запах матери. Мать жестом остановила его порыв.
— Нельзя, сына!
— Мама, как же так?
— Так получилось, Сереженька. Нет мне жизни без нашего папы. Спели мы свою лебединую песню. А, ты сыночек родной живи и будь счастливым. Встретишь еще в своей жизни свою лебедушку!
— Мама, я не хочу оставаться один.
— Ты не один, и не последний в роду, как думает Ивакин. Есть человек, который примет и отогреет тебя. Старый он, правда, но силушкой его бог не обидел. Поднимет тебя на крыло, а там уж сам. Мы к нему в отпуск с папой и тобой собирались. Запоминай, Хильченков Матвей Кондратьевич, прадед твой. А может даже прапрадед, отец сам толком не разобрался. Путь твой лежит на Кубань-реку, там недалеко от станицы Старолуганской, на одном из притоков реки, его хутор. Сам он там живет. Как нас с папой проводишь, так и езжай к нему.
— Мама, я вырасту, поеду в Афганистан, я отомщу за отца.
— Глупыш, не надо ни за кого мстить. Не держи зла в сердце. Тем более война уже этим годом закончится. Прости, пора мне, тяжко тут находиться. Прощай сыночек, береги себя.
Женщина направилась на выход из спальни сына. Коснувшись дверного косяка, на мгновенье оглянулась.
— Сережка, прикрой кран на кухне, вода течет, твой гость его вечером неплотно закрутил.
— Спасибо вам с папой за все. Я буду всегда любить вас!
Шаги женщины пропали, растворившись в ночи. Сергей поднявшись, прошел на кухню. Из незакрытого крана тонкой струйкой стекала вода.
— Мамочка, я буду всегда любить вас, — прошептал он.
Закрыл плотно кран, прошел к своей кровати, прилег, и тут же отключился в крепком сне. Любовь матери, это великая сила, непознанная ни учеными, ни диктаторами, ни простыми людьми. Она просто есть!
Сам процесс похорон, отложился в памяти у мальчишки смутно. Восковое лицо матери, да закрытый гроб отца, много цветов, и надрывный женский плач.
На следующий день, через ворота КПП Сергея провели к Ивакину. В кабинете находился и майор Карабут, подтянутый лощеный, со слегка лысеющей головой, со скудной планкой юбилейных медалей на груди.
— Входите, молодой человек! — улыбнувшись, предложил он.
Писавший что-то за столом командир части отвлекся.
— Проходи Сережа.
— Товарищ полковник, — официально обратился Сергей. — Я по поводу моей дальнейшей жизни. Разрешите?
— Ну, что ж, давай. Твои предложения?
— Николай Иванович, отправьте меня к деду.
— Это, к какому-такому, деду? Откуда ты его выкопал?
— Ну, не совсем к моему деду. К деду моего отца.
— Та-ак! — рука полковника непроизвольно потянулась к макушке, предстояло поразмыслить над информацией.
— Гражданские власти не пропустят такого усыновления. Прадед-то, небось, стар?
Сверкнув глазами на замполита, парень перешел в наступление.
— Оно конечно проще, перед лицом товарищей говорить одно, а сына погибшего капитана, сдать в детдом. И власти пропустят!
Ознакомительная версия.
