Пятно непроглядной тьмы упало на эльфа. Дымная плеть отдернулась от этой тьмы, поджалась… и развеялась тонкими, быстро растаявшими струйками. Свистнули через всю опочивальню и бесследно пропали во тьме три ножа, которые один за другим метнул в эльфа Герб.
Четырежды стукнуло сердце Эрла, и порыв ветра из окна, на котором косо висели полуоторванные ставни, разогнал черное пятно.
Эльф исчез бесследно.
И сразу стало очень тихо. Слышно было, как где-то в дворцовых коридорах перекликаются встревоженные стражники, бряцает оружие и стучат по каменным плитам пола подкованные сапоги.
Король окинул взглядом разгромленную опочивальню. Переломанная мебель, шкуры, сбитые в комья, лохмотья портьер, пятна копоти на обнажившихся плитах… Углядеть в этом кавардаке трупы эльфов было сложно. То, что осталось от детей Высокого Народа, напоминало обугленные чучела, многократно уменьшившиеся, чудовищно скукоженные, полностью лишенные каких-либо индивидуальных примет. Даже маски потеряли первоначальный свой цвет, почернели. Кай, двинувшись через опочивальню, наступил на одну из них — кажется, специально. Она хрустнула под его ногами и рассыпалась в пыль. Эрл вдруг подумал, что, стоит только коснуться какого-нибудь из эльфийских трупов, и он также превратится в труху… Понимание того, что здесь произошло, медленно заполняло его сознание. Он открыл рот, но произнес вовсе не то, что собирался. Бесполезная фраза вырвалась сама собой.
— Всыпать плетей этим ленивым ублюдкам, — хрипло проговорил король, имея в виду стражников.
И болотники поняли, о ком он говорит.
— За что же? — осведомился Герб, подходя ближе к Эрлу и снимая с головы ощетиненный шипами шлем. — Ратники, дежурившие у дверей опочивальни вашего величества, усыплены магией. Как и ваши пажи. Придут в себя они только к вечеру. А ближайший караул поспел сюда так скоро, как смог.
Словно в подтверждение его слов на пороге опочивальни показалась тройка стражников. Гремя алебардами, они завязли в дверях. И замерли с разинутыми ртами, глядя на Кая и Герба в доспехах и с мечами в руках и на короля, стоявшего рядом с болотниками, — обнаженного, перепачканного копотью, с пухом и перьями, застрявшими в спутанных золотых волосах.
— Как это — поспел так скоро, как смог? — наморщившись, спросил Эрл у Герба.
— Бой продолжался чуть более минуты, — просто объяснил болотник. Лицо его было мокрым от пота. Под глазами резко обозначились темные полукружия. Видать, это сражение стоило ему многих сил.
Эрл изумленно моргнул. Он был убежден, что бой длился никак не менее часа.
— Один все-таки ушел, — стащив с головы шлем, промолвил Кай, с сожалением цокнув языком, — так досадуют охотники, упустившие часть добычи. — Это скверно.
Юный болотник выглядел свежее. Но и у него волосы были мокры, точно его только что окатили лоханью воды. Две его налипшие на щеки седые пряди потемнели и среди остальных черных уже почти и не выделялись.
— От битвы к битве мы учимся, — сказал Герб. — Новые Твари появляются постоянно, и новых Тварей бить всегда труднее, чем тех, с которыми мы сражаемся годами. В следующий раз будет легче.
Это «в следующий раз» больно ужалило короля. Он отыскал глазами мантию — изорванную и обожженную, поднял ее, накинул на плечи и зябко запахнул полы.
— Они вернутся, — медленно выговорил Эрл. — Что тогда будет с Гаэлоном?
Хоть вопрос, кажется, и не предусматривал ответа, Кай сказал:
— Гаэлону придется нелегко… Но, ваше величество, не следует бояться трудностей.
— Я ничего не боюсь! — резковато отозвался король. Но тут же умерил тон. — Боюсь, — все-таки признался он. — Боюсь за свое королевство. За своих подданных. За свою будущую жену. И за будущих наших детей.
Он бросил взгляд в сторону стражников и, нахмурившись, жестом отослал их.
— Встаньте в конце коридора, — приказал король. — Никого сюда не пускать.
— Это верное решение, — одобрил Кай. — Останки Тварей могут обладать вредоносными свойствами. Необходимо изучить трупы.
— Необходимо изучить трупы… — медленно повторил Эрл и содрогнулся при мысли о том, чьи трупы собрались изучать болотники. — Да… Думаю, пока что это происшествие должно держать в строгой тайне. Как бы не было волнений в народе. Пусть никто не знает, что за гости посетили меня этой ночью.
— А мне кажется, ваше величество, — сказал Кай, — нет причин скрывать от людей истинного лица Тварей, угрожающих им.
— Нет причин, — снова повторил слова болотника Эрл. — Но… всему свое время.
— Главное, ваше величество, — проговорил Герб, глядя королю в глаза, — что вы понимаете: Высокий Народ — суть Твари. А Твари подлежат уничтожению.
— Я понимаю, — глухо произнес Эрл, — но…
— Но, кажется, не верите, ваше величество, — договорил за него Кай. — Так бывает, — задумчиво добавил он, взглянув на Герба, — когда сложно совместить воедино — понимание чего-либо и веру в это что-либо. Нищий, которого тащат к виселице, прекрасно понимает, что скоро умрет. Но до последнего не верит в это, надеясь на чудо.
Эрл промолчал. Вряд ли ему понравилось сравнение с нищим. Хотя он и мысли не допускал о том, что Кай, брат его, способен сознательно нанести ему оскорбление.
— Высокий Народ — Твари, — повторил Герб. — И, значит, там, где они проникают в мир людей, лежит Порог. И, значит, нужно строить еще одну Крепость, которая навсегда замкнет этот Порог. Четвертую Крепость. Последнюю Крепость.
Кай кивнул, он прекрасно понимал, о чем идет речь. А вот Эрл, король Гаэлона Эрл Победитель, — не понимал.
— Как это? — хмурясь, спросил он. — Как это вы так определили: где лежит этот Порог? Ведь эльфы вольны входить в мир людей где угодно и когда угодно. Вы сами говорили мне об этом…
— Эльфы появляются в мире людей, — сказал Герб, — потому что люди сами дозволяют им это. Люди желают этого. Эльфы приходят, чтобы посулить исполнение желаний… А взамен забирают жизни.
— Четвертый Порог лежит здесь… — сказав это, Кай коснулся сложенными щепотью пальцами лба, — и здесь. — Он приложил руку к левой стороне груди. — В голове и сердце каждого человека. В душе и разуме человека. В сокровенной его сущности.
— Говорите яснее, — попросил король. Он выискивал среди обломков кресла свою одежду.
— Как прикажете, ваше величество, — пожал плечами Кай. Для него-то уж все было яснее ясного. — Люди подвержены страстям. И потому слабы. А слабый человек не способен достичь желаемого своими силами. Он всегда будет искать возможности обходного пути… Как проще и удобней. И когда явится Тварь, он с великой радостью откликнется на посулы Твари. Только ему невдомек, что это он, он сам призвал к себе Тварь.
