Выйдя со двора, я немного постоял на парковке, но не заметил ничего подозрительного и спустился к проспекту. Там на всякий случай ещё раз огляделся по сторонам — налево, направо, — и метнулся через проезжую часть. Протиснувшись меж двух легковых автомобилей, брошенных у трамвайной остановки, сбежал по выщербленной лестнице к ограде Больницы скорой помощи и зашагал к общагам.
Можно, конечно, напрямик срезать, да только ну его к лешему. Лучше уж крюк сделать, чем по костям идти, да через обломки взорванного корпуса перебираться.
Я посмотрел на закопченные развалины и невольно поёжился: точное количество погибших после прямого попадания ракеты в переполненную больницу установить так и не удалось. Да что там установить! Трупы не только сосчитать, их и закопать никто не удосужился: сначала у властей руки не доходили, теперь и вовсе никому до этого дела нет. Мертвецы есть-пить не просят, вот и валяются до сих пор под открытым небом. Живым не до них, живым самим бы копыта не откинуть.
Маячившие за оградой пустые коробки корпусов с тёмными провалами вывороченных окон и державшимися лишь за счёт арматуры бетонными блоками действовали на нервы, и я невольно ускорил шаг.
Но в принципе так и так пошевеливаться надо. Ещё не хватало под дождь попасть. Суставы так и крутит, да и облака сегодня темнее обычного.
Я настороженно глянул в небо и немного успокоился: непроницаемую пелену пронизывали седые полосы, а значит, ливня пока можно было не опасаться. Если только к вечеру зарядит…
Тут сооружённый из железных прутков забор больницы закончился, я свернул за угол и оглядел уходившую под горку дорогу, немного дальше перегороженную десятком сожжённых легковушек. А чтобы ни у кого не возникло искушения проехать по тротуару, с обеих сторон от баррикады замерли подорванные бронетранспортёры. Оно и правильно — нечего тут на машинах разъезжать. В силу дефицита бензина и солярки на машинах у нас лишь крайне ограниченный контингент катается, и этим товарищам тут откровенно не рады.
На первый взгляд всё было как обычно и, немного успокоившись, я перебежал на другую сторону дороги. Но во дворы общаг заходить не стал и зашагал под горку, стараясь держаться поближе к замершим на обочине раскуроченным автомобилям.
В принципе, ближайшие дома от бомбардировок почти не пострадали, и риск заполучить на голову рухнувший с верхних этажей бетонный блок был не столь уж велик, но мало ли на кого во дворах нарваться доведётся? Пусть откровенным беспредельщикам тут ловить нечего, да только в нынешние времена одиночке по подворотням шляться не резон.
Раз пронесёт, два, а дальше? Последнее дело на авось полагаться. Все эти удачливые да фартовые давным-давно сгинули. Как ни крути, мозги и инстинкт самосохранения никакая удача не заменит. Хотя без неё тоже никак.
Так что лучше по дороге пойду. Слева меня брошенные машины прикрывают, справа в зарослях кустов завсегда укрыться можно. И засады опасаться не приходится: место не самое проходное. Люди в основном центральных улиц держаться стараются.
Миновав пару домов, я срезал напрямик через спортивную площадку и уже на углу общаги столкнулся со знакомым парнишкой, который откровенно скучал, подпирая плечом девятиэтажку.
— Спокойно всё? — уточнил парень и, отпустив болтаться на ремне АК-74, одёрнул заправленные в носки спортивные штаны.
— На проспекте тишина. — Я остановился в паре шагов от караульного и уточнил. — А чего?
— Круглый, вроде, автомобильный шум слышал.
— Он к Старику пошёл? — поморщился я. — Давно?
— С полчаса назад.
— Ладно, побегу.
— Давай…
Я кивнул на прощанье караульному и поспешил к сложенному из красного кирпича двухэтажному дому, в подвале которого раньше располагался «Грот» — кабак, впоследствии и давший название всему зданию.
Питейное заведение в своё время по понятным причинам приказало долго жить, и теперь там обретался скупщик всего и всея Сергей Данилович Старинов по прозвищу Старик.
Ну а поскольку конкурентов у него в ближайшей округе не имелось, именно в «Грот» со всего района и тянулись рыскавшие по брошенным домам помоишники. Одни, торопясь сдать найденное барахло; другие — в надежде занять под грабительский процент пару банок тушёнки, десяток патронов или на худой конец несколько литров воды. Золотом и водкой — ещё двумя имевшими ход в пятне валютами — Старик в долг не давал, справедливо полагая, что возврата ссуды в этом случае он может и не дождаться. Да и патроны выделял только под верное дело.
Задворками обогнув изрядно обветшалое кирпичное здание, я по ведущей в подвал лестнице спустился к массивной железной двери и несколько раз стукнул по ней кулаком. С минуту ничего не происходило, и мне уже начало казаться, что охранники решили не пускать некстати заявившегося посетителя, но тут наконец лязгнул замок.
Я с натугой распахнул тяжеленную дверь и прошёл в небольшой закуток, отгороженный от холла сваренной из толстенных железных прутьев решёткой. Не то что бы Старик так уж сильно опасался налёта, но и собственной безопасностью он не пренебрегал.
— Привет, Володь, — зевнул командовавший скучавшими в холле мордоворотами Жора Суворов — плотного сложения седой парень с покрытым оспинами лицом и мощной фигурой профессионального хоккеиста. — Чего пришёл?
— Дело у меня к Сергею Даниловичу, вот и пришёл.
Стариком Старик даже за глаза был, разумеется, далеко не для всех и не всегда.
— Не пустой, надеюсь?
— Не пустой, — подтвердил я, но о своей находке распространяться не стал.
— Колюще-режущее выкладывай, — кивнул на лоток Жора и поправил свисавший с плеча автомат. — Шурик, доложи.
Бритый налысо паренёк в спортивном костюме снял трубку висевшего на стене телефона, три раза крутнул диск и прикрыл динамик ладонью:
— Сергей Данилович, к вам Кузьменко пришёл, помните такого? Принять просит. А? Нет, говорит, принёс что-то. Да, хорошо.
— Ну? — уточнил Суворов, дождавшись, когда трубка опустится на рычажки телефона.
— Говорит, можно запускать.
— Кто бы сомневался, — усмехнулся я и начал выкладывать в лоток висевшее на поясе оружие: переделанную в кинжал шашку, складень и самодельный нож с вырезанным из металлостекла клинком сантиметров в двадцать длиной.
— Всё? — отпирая решётку, уточнил Шурик.
— Всё.
— Пусть рюкзак откроет, — лениво посоветовал крепыш, сидевший в глубоком кресле в обнимку с РПК-74М.
— Больше, Макс, ничего тебе открыть не надо? — огрызнулся я.
— Проходи в приёмную, — подтолкнул меня к дальней двери Суворов.
