Ознакомительная версия.
— Привет, Рик! — поздоровался с ним проезжавший на велосипеде Пепе-Игрун, начинающий контрабандист. Пару раз Рик угощал его сахеллой, когда Пепе был на мели, и с той поры он считал Рика другом.
— Привет, Пепе. Куда так рано?
— Еду через остров, к сеньору Ромеро. Он намечает большое дело, и я хочу быть в игре. Хочешь со мной?
— Нет, спасибо, у меня есть работа…
— Ну как знаешь.
Пепе поехал дальше, а Рик свернул на тропинку, которая тянулась вдоль стен прилепившихся к каменистому склону халуп, таких убогих, что даже деревянные капироче с плетенными из лиан стенами-перегородками по сравнению с ними казались домами буржуа.
Нередко во время штормов такие жилища срывало с утеса и они летели вниз вместе с жильцами. Но место долго не пустовало уже скоро там же возникали новые хижины из битых кирпичей, глины и упаковочного пластика.
Метрах в двадцати вниз по склону шумел прибой, а налетавший с моря ветер приносил запах гниющих на камнях водорослей. Со стороны склона вдоль тропы росли вишневые и агавовые деревья. Они были очень старыми, их искривленные стволы и толстые узловатые ветви за много лет переплелись вместе, образовав изгородь, защищавшую неосторожного путника от падения.
Но в этой изгороди имелись значительные бреши, там от неожиданности при виде двадцати метровой пропасти могла закружиться голова.
Рик к этому зрелищу был приучен, поскольку ходил здесь почти каждый день. Дорога была небезопасной, зато заметно спрямляла путь до портовых складов, где он работал.
Сзади послышалось какое-то жужжание, и не успел Рик обернуться, как услышал требовательное:
— Эй, дядя, дай дорогу!
Рик подался к стволу вишневого дерева, и мимо него, один за другим, пронеслись на электроскутерах два подростка. Они бесстрашно проскочили брешь в живой изгороди, балансируя на грани между стеной и пропастью, и беспечно понеслись дальше.
— Знали бы ваши мамочки, как вы тут катаетесь, — проворчал Рик и продолжил путь. Внезапно по стене хижины скользнул зеленый варан и, перебежав тропинку, начал быстро взбираться по стволу агавы.
Невольно следя за его движением, Рик увидел, как разбойник схватил за лапу древесную лягушку, подбросил в воздух и моментально проглотил, а потом замер, уставившись на Рика и надеясь, что тот его не заметит.
Оттаяв, варан перескочил на другое дерево и скоро скрылся в его кроне.
— Вот ведь зверинец, — покачал головой Рик и стал перебираться по самому опасному участку тропинки, разведя руки для поддержания равновесия.
С этого места открывался вид на всю припортовую акваторию. Особого скопления судов там не наблюдалось. Все та же плавучая рыбофабрика на рейде, средних размеров одинокий балкер, тащивший что-то для строительства коттеджей на западном берегу, да закопченный буксир, толкавший баржу с песком на западный берег, где также собирались удлинять пляж.
Электрохода пока видно не было, а это означало, что Рик никуда не опаздывает.
Лишь когда, миновав ряды хижин, он стал спускаться на дорогу, послышался отдаленный звук сирены. Это был электроход.
Над причалом шевельнулся башенный кран и покатился к барже с грузом арматуры. Несмазанные колеса засвистели на рельсах так пронзительно, что с крыш поднялись кормившиеся на портовом мусоре ленивые чайки.
Рик пробрался через в дыру в сетчатом заборе и оказался на территории порта — напротив склада, в котором работал.
— А вот и гериндо! — заметил Кавендиш, вперивая взгляд в отекшее лицо Рика. — Я думал, ты сегодня не придешь. Говорят, тебя вчера со скалы на руках выносили…
— Что вы, сеньор Кавендиш! — с деланой бодростью воскликнул Рик. — Это все враки! Вы же знаете, раз ты гериндо, на Тамеокане всегда плохой. Про такого человека можно врать что угодно…
Сеньор Кавендиш ничего на это не сказал, и Рик не стал продолжать.
— Через десять минут подойдет электроход, а у нас один погрузчик то ли хромает, то ли… Одним словом, непонятно.
— И второй тоже, сеньор Кавендиш! — сообщил Лайуш, крепкий еще старик с лицом, похожим на кору дерева. Лайуш был чистокровным эльмейро, и всех, кроме таких же эльмейро, считал гериндо. Даже сеньора Кавендиша.
— Откуда ты знаешь, ты всего лишь сторож?! — обрушился на него хозяин, расстроенный неприятным известием. — И прекрати гладить эту собаку, у нее, наверное, блохи!
Лайуш отпустил перепуганную дворнягу, и та убежала за стеллажи.
— Пойдем, посмотришь, — сказал сеньор Кавендиш и пошел к складским воротам, а Рик поспешил за ним.
В старом жестяном ангаре было сумрачно и сыро, но капиока сырости не боялась. Готовые ящики с ее плодами стояли ровными рядами в ожидании прибытия электрохода.
У весовой, сидя на канатной бухте, двое работников Кавендиша играли в карты.
— Эй, Гриппен! Чем это ты занимаешься в рабочее время? Тебе надоело у меня работать?!
— Так ведь электроход еще не подошел, сеньор Кавендиш! — стал оправдываться Гриппен, пряча карты в карман безразмерных штанов.
— А ты кранцы повесил?!
— А чего их вешать, они еще с прошлого раза неубранные…
— Ну так пойди проверь, на месте ли они! Кто будет платить, если электроход борта покорежит, ты или хозяин?
Гриппен побежал на причал, а Кавендиш свернул налево, где в углу под единственным горевшем светильником стояли два робота-погрузчика.
Они отработали в этом порту лет двадцать, переходя от одного хозяина к другому, и выглядели соответственно — облупившаяся краска, глубокие царапины и потеки масла на гидравлических манипуляторах. Машины назывались «нево», брали на манипуляторы до тонны и со стопкой тяжелых ящиков могли балансировать в узких проходах, скользя на небольших роллерных опорах, а при необходимости переходя на шаг, если требовалось подняться на судно с высоким бортом.
Два близнеца «нево» были еще одним фактором, который не позволял сеньору Кавендишу уволить Рика, ведь на Тамеокане нашлось бы не так много людей, которые разбирались в конструкции устаревших погрузчиков. Да и те запросили бы у Кавендиша столько, сколько сам Рик на этой работе никогда не видел.
— Вот послушай, — сказал сеньор Кавендиш и, подойдя к ближайшему роботу, приложил ухо к его боковине.
— Трам-трам… А потом вот это: тра-та-та-ту-у-ум. Послушай…
Он отошел, позволяя Рику сделать свое заключение. Тот также приложился к панели и, прикрыв глаз, вслушался. Однако никаких «трам-трам» не слышал, все заглушал шум в его собственных ушах. Рик отчетливо слышал, как ухает его сердце, как бурчит живот и шипят легкие.
Ознакомительная версия.
