Психолог молча кивнула и захлопнула папку. Шахов, чувствуя, как на лбу выступает испарина, сказал:
— Мы тщательно отбираем испытателей. Как правило, это офицеры, прошедшие спецподготовку… десант, морская пехота, альпийские войска… идеальное здоровье, сила, выносливость, а в смысле психики они…
Гурзо замотала головой, взметнув белокурые кудряшки.
— Не в этом дело, Сергей Борисович. Согласна, они отважные парни, крепкие и психически устойчивые, и каждый знает, на что идет. Более того, им известно, что вероятность гибели сравнительно невелика — десять процентов, а это меньше, чем на поле боя. Но я говорю о другом, об инстинктивной реакции, которая неподвластна человеку. Разве храбрец не боится, не испытывает ужаса? Конечно, испытывает — ведь шок, стресс, страх — это, в конце концов, биохимия, и сделать с этим ничего нельзя, разве только накачать наркотиками… Просто храбрый человек способен совладать со страхом, держать эмоции в узде. Но в нашем случае это не выход.
— Если так, — медленно промолвил Шахов, — нас можно прикрыть хоть сейчас. Мы ничего не добьемся. Ничего и никогда.
Браун кивнул с мрачным видом. Отказываться от щедрой кормушки ему хотелось не больше, чем Шахову.
— Мани, — каркнул американец. — Нас и филиал в Нью-Мексико финансировать Фонд МТИ. Фонд нравится давать деньги на разный фантастик прожект, пока есть надежда. Они давать и думать: вдруг что-то выйдет. Пусть не сразу, но что-то полезный. Они искать таких, как доктор Верланен и доктор Форд, и говорить им: попробуй, яйцеголовый парень. Пять лет, десять лет, двадцать… Они ждать, сэр. Но если… как это?.. да, если ясно, что зашло в тупик, нет мани. Если они узнать про Эллен айдиа, — он кивнул в сторону Гурзо, — мы банкрот.
Виролайнен откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Кожа на тонкой шее натянулась, морщины стали глубже, и Шахов впервые подумал, что академик слишком стар и может скончаться в любую минуту, от любого потрясения. А потрясение было изрядное! Они, все четверо, тесно связаны с Проектом и расставаться с ним не собирались, хотя у каждого свои резоны и причины. Для Виролайнена это как лебединая песня на закате дней, Гурзо любопытна, в меру тщеславна и собирает материал для докторской, а Браун делает карьеру в Фонде, и если Проект окажется успешным, он — вице-президент. Что до самого Шахова, то он относился к Проекту примерно так же, как хозяин особняка к удобному жилищу. Власть над тремя сотнями военных и гражданских лиц, причастность к еще неведомому официальной науке, возможность распоряжаться средствами спонсора — все это тешило самолюбие, не говоря уж о хорошем довеске к генеральскому окладу. Нет, он совсем не хотел, чтобы Проект прикрыли!
— Есть выход, Сергей Борисович, — произнесла Гурзо. — Я вам о нем говорила. И вам, Хейно Эмильевич.
Виролайнен хмыкнул, не открывая глаз. Шахов поднялся, шагнул к своему столу, включил компьютер, потыкал в клавиши, вызывая базу кадрового состава. Экран мигнул, и в левой половине возникла фотография: темные волосы и глаза, сурово сжатый рот, широковатые скулы, крепкий подбородок… Одинцов Георгий Леонидович собственной персоной. Специалист по контртеррористическим операциям, знаток военной техники, мастер выживания, диверсант и десантник, бог войны по кличке Один… можно сказать, в узких кругах личность почти легендарная. Послужной список, сведения о выполненных заданиях, характеристики, награды, ранения…
— Восемь, — сказал он, всматриваясь в строчки личного дела, которое знал наизусть.
— Простите? — Гурзо подняла светлые брови.
— Восемь, — повторил Шахов, глядя на экран. — Сорок семь лет и восемь ранений средней тяжести и тяжелых. Какой из него ходок? Живого места нет! Ранен в бедро, в плечо, слева в подреберье… прострелено легкое… колено собирали по кусочкам… осколок под сердцем… и спина… Вы его спину видели, Елена Павловна?
— Видела. Но все же он не инвалид!
— Не инвалид, — согласился Шахов. — Давеча я на него полюбовался… Скачет с саблей как молодой. Не инвалид, а нормальный герой на пенсии.
— Так в чем же дело?
— В том, что, если он погибнет, с меня снимут голову. С меня, а не с психолога Гурзо и не с врачей, которые оформят ему допуск.
— Или голову снимут, или финансирование. Второе, полагаю, много хуже, — проскрипел Виролайнен. Когда касалось его научных трудов, он был безжалостней гиены и жизнь человеческую в грош не ставил. Чему удивляться не приходилось — он вырос в суровое время концлагерей и пролетарской диктатуры.
Браун согласно закивал. Хотя он родился в стране демократии и свободы, но в данном случае был солидарен с Виролайненом, ибо самое ужасное для демократа — лишиться финансирования. За жизнь испытателей он никакой ответственности не нес и относился к ним как к пушечному мясу. Тем более что из двадцати шести персон, упомянутых Гурзо, лишь трое были гражданами США, причем второсортными, — пуэрториканец, негр и потомок эмигрантов с Кубы.
Шахов перевел компьютер в режим ожидания, сел в кресло и уставился на свои колени, обтянутые темно-зеленым габардином брюк.
— Восемь… — снова пробормотал он. — И возраст под пятьдесят…
— Вы забываете, что все его раны и возрастные изменения останутся Здесь, — сказала Гурзо, подчеркнув голосом последнее слово. — Здесь, Сергей Борисович! Вы ведь помните отчеты Пака, Смирницкого, Мартинеса и других. Они, вероятно…
— Вероятно или нет, мы не знаем, — оборвал ее Шахов. — Все это из области предположений, а осколок под сердцем и простреленное легкое — реальность. Если он не выдержит погружения…
— Выдержит. — Виролайнен залпом допил остывший кофе. — Выдержит, хотя за процедуру обратного ДС-перехода я бы не поручился. А в остальном… В остальном я склоняюсь к мнению нашей любезной Елены Павловны. Если ее гипотеза верна, то экземпляр самый подходящий.
Гурзо усмехнулась:
— Да, этот не испугается. Я изучаю его около года, по документам, по отзывам коллег и… как бы это выразиться?.. да, в личном плане. — Ее улыбка сделалась шире, и на щеках вспыхнул румянец. — Он очень обаятельный мужчина и сохранивший интерес к противоположному полу… Но главное в нем — врожденная сила духа и огромный опыт, привычка к стрессовым ситуациям, своеобразная реакция на опасность — она вызывает не шок, а позыв к действию. Где мы еще найдем такого? То есть, возможно, найдем среди ветеранов, но искать придется долго.
— И то, что мы найти, может быть с одной ногой или без глаза, — заметил Браун, но Шахов, не обращая внимания на американца, наклонился и заглянул в лицо Гурзо:
— Вы хотите сказать, что он вообще ничего не боится?
