— Вот уроды! — матюгнулся сержант, поддавая тряпьё ногой, — Обоссали и бросили!
Взбешённые милиционеры уехали в полной уверенности, что эти "козлы-жильцы" или всё придумали спросонья, или устроили ложный вызов по злобе на правоохранительные органы.
Мерседес проехал до конца улицы, свернул в один проулок, другой и остановился в тени развесистого тополя возле закрытого табачного киоска.
"Охотники за охотниками" вылезли из машины, настороженно осмотрелись. Ночная столица мирно почивала. Кругом было тихо и безлюдно. Убедившись, что поблизости от машины всё спокойно, охотники усадили бесчувственных наблюдателей на заднее сиденье плечом к плечу как можно ровнее и каждому приладили на голову по серебристому обручу с мигающими искорками. Потом расселись по местам и, надев похожие обручи и на свои головы, соединили их серебряными струнами.
— Трогай! — распорядился первый, — Процесс пошёл!"
Когда Мерседес вырулил на залитый огнями проспект, за рулём уже сидел не амбал, а…живой и невредимый водитель; рядом с ним крутила головкой его миловидная напарница!
И только самый внимательный встречный водитель смог бы рассмотреть те же самые лица, но отчего-то бледные и безжизненные, у ещё двух пассажиров, безжизненно развалившихся на заднем сиденье в тёмной глубине салона…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Гонка на выживание
Я уже отомкнул замок на входной двери и потянул её на себя, собираясь переступить порог родной квартиры, когда за спиной вдруг раздалась требовательная трель телефона. Вообще-то мне звонят редко, а по утрам и тем более, поэтому я, каюсь, чертыхнулся и матюгнулся. Но не со злости, а скорее от неожиданности, и не трёхэтажным, как обычно, а терпимо, и не на весь подъезд, как иногда хочется, а про себя…
— Кто бы это мог быть? — подумалось мне, — Да ещё в такую рань несусветную?
Квартирка у меня однокомнатненькая, махонькая, напоминает сундучок, в котором Гулливер улетел от великанов. Квадратная прихожая тёмненькая, малюсенькая, мебель в ней стоит впритык, поэтому тумбочка с телефоном и подвешенным над ней зеркалом притулилась возле несущей стены сбоку от входа не далее как метрах в полутора от входной двери.
Чтобы она не захлопнулась от сквозняка, я придержал её ногой, а сам, изогнувшись удочкой, протянул руку за спину и подхватил трубку.
— Алло?!
— Это квартира Пробойникова? — пощебетал на ухо нежный девичий голосок.
— Да-да! — несколько оживился я, гадая, кто бы это мог быть. Уверен, что в аналогичной ситуации точно так же поступил бы и любой другой молодой мужик тридцати с небольшим, с недурственной фигурой гимнаста и мужественно — симпотной физиономией киногероя-любовника.
— Роман Андреевич? — уточнила незнакомка.
— Он самый! — ответил я самодовольно, прикидывая по голосу, насколько она красива, — Чем могу?
— Немедленно уходите из дома! — закричала незнакомка, — Неме…
Голос внезапно оборвался на полуслове. В трубке наступило секундное затишье, потом раздались шорох и треск, тонкое попискивание и свист. И вслед за всей этой какофонией на линию прорвался незнакомый мне, прокуренный мужской бас.
— Пробойников? — с грубовато-простецкими нотками напористо поинтересовался "бас". Я не успел ответить, сбитый с толку стремительной сменой слуховой декорации.
— Слышь, мужик, ты вот что… если тебе дорога твоя жисть, то лучше из дома не выходи!
Вот так-так! Мне, оказывается, угрожают какие-то бандиты! Я растерялся от очередной неожиданности и даже кажется, немного поглупел.
— Когда? — спросил я как автомат внезапно осевшим голосом. Где-то в глубине сознания теплилась мысль, что всё это происходит не со мной. Но криминальный "бас" поставил все точки над "i".
— Сегодня! — отрезал незнакомец, — Сейчас!
Кровь бросилась мне в голову, я так крепко сжал трубку, что чуть не раздавил её.
— Но поз-з-звольте, на каком основании? Кто это говорит? — взорвался я, негодуя на незнакомых шутников. В ответ послышались короткие гудки отбоя…
Я на мгновение задумался, мысленно примеряя неизвестный "бас" к своим многочисленным приятелям и знакомым, пока не убедился, что ни к кому из них он не подходит. Тогда я переключился на слабый пол, вспоминая девичий голосок в трубке и гадая, кому из армии моего женского окружения он мог принадлежать. Но так и не смог припомнить ничего похожего…
"Да что же это такое? — разозлился я тогда не на шутку, — Человек на работу опаздывает, а ему закидоны устраивают: то беги из дома, то, наоборот, оставайся! Ну, погодите, шутники! — я продолжал убеждать себя, что всё происходящее со мной просто чей-то глупый розыгрыш — Доберусь я до вас!"
Это я пообещал сгоряча! На самом же деле взял и осторожно прикрыл распахнутую дверь. Потом посмотрел на часы в прихожей. Времени до начала смены оставалось в обрез! Честно говоря, я не знал, что предпринять в данной ситуации…
"Может это шутка кого-нибудь из старинных школьных друзей-приятелей?", — продолжал гадать я на кофейной гуще. С началом перестройки в стране, наши пути как-то незаметно разошлись, и мы давно потеряли друг друга из вида. Обидно, конечно, но жизнь есть жизнь и каждый в ней должен заниматься своим делом, отдавая ему львиную долю всего своего времени…
"Нет, на шутки прежних приятелей эти два взаимоисключающих звонка никак не тянут! Ни к чему им подобные розыгрыши, не солидно как-то… Да и не до шуток теперь, моим друзьям-товарищам, погрязшим в водовороте современной непростой и непонятной жизни…"
Я посмотрел на телефонный аппарат как на личного врага. Не мог позвонить после моего ухода, паразит! Теперь вот стой и гадай, что к чему… В памяти всплыл прокуренный "бас". Его слова: "…из дома не выходи…"- прозвучали для меня погребальным набатом.
"Вот ещё, новости какие! Подумаешь: "..не выходи…", а я возьму и выйду! Да пошли они все со своими угрозами куда подальше! Вот я стою тут дурак дураком и голову ломаю, время теряю, на работу опаздываю… А эти двое — "бас" и девчонка, ржут поди надо мной, как над малохольным и остановиться не могут! Что будет, если я из-за них и впрямь опоздаю на смену? Нет, только не это! Опаздывать на нашем предприятии не принято! Уволят сходу! Но что же делать? Надо уходить!!!
Непременно бежать из квартиры. Так, как посоветовала мне незнакомка! Её слова, кстати, полностью совпадают и с моим желанием. К тому же мне больше импонирует прислушаться к нежному девичьему контральто, нежели к грубому бандитскому дисканту!
