Эти не с нами сейчас, а в Карфагене, где и наши супружницы обитают. Живём мы там, если кто не в курсах. Жили бы себе и дальше, наслаждаясь благоустроенностью полумиллионного античного города, где всё для блага человека, если он свободен, при связях и при деньгах, да вот беда — Карфаген должен быть разрушен. И это не я решил, если кто с историей не в ладах, это всё проклятый римский сенатор Марк Порций Катон. Точнее — решит лет эдак через сорок, но решит твёрдо, хрен переубедишь — это же Катон! Он там не один, конечно, решения принимает, и мы ещё будем посмотреть, что у него выйдет с учётом той нумидийской интрижки, которую мы замутили, но при всех наших надеждах на лучшее готовимся мы к худшему и настраиваемся на него. Но это будет или не будет ещё нескоро, и пока в Карфагене всё нормально — в самом городе, по крайней мере, и поэтому семьи наши живут там, покуда мы здесь, в полудикой Испании, подготавливаем надёжное и стабильное будущее, не зависящее от всяких там катонов…
Вот там со своей стервой Юлькой и Серёга Игнатьев остался. Если совсем уж честно, то первое время они обузой были, полезной только в перспективе, но до этой перспективы мы, хвала богам, дожили. Серёга — типичный блатной сынок крутых родоков и типичный офисный планктонщик со всеми вытекающими, но геолог по образованию, и пользу от его каких-никаких геологических познаний мы уже поимели, а в дальнейшем рассчитываем поиметь ещё большую. Юлька же Игнатьева, а тогда ещё Сосновская — студентка-историчка, два курса благополучно отучившаяся, и теперь обеспечивающая нам наше историческое послезнание. Но и истеричка при этом такая, что Серёге хрен позавидуешь, и спасибо ему огромное ещё и за то, что живёт с этой стервой, принимая на себя львиную долю её «пиления».
Чета Смирновых разделилась — Володя с нами в Испании, в первом эшелоне вторжения, но на днях мы его, надеюсь, всё-же нагоним, а вот Наташка евонная, бывшая Галкина — тоже в Карфагене, как и остальные наши бабы. Володя в прежней жизни автослесарем был — работа давно уже не столь прибыльная, как во времена позднесовдеповского дефицита автозапчастей, но благодаря изобилию автомобилей — практически стабильная и в некоторых отношениях даже поспокойнее моей. Представляю, каково бы ему пришлось, не отслужи он срочную в спецназе. Разведка — она к любой неожиданности готова. Да и экипирован он оказался для нашего положения прекрасно — и нож, и пила, и топорик. Вместе с моим буржуинским мультитулом этого хватило для нашего первоначального вооружения примитивными самодельными арбалетами, которые и привели нас на службу в частные вооружённые формирования Тарквиниев. Лучники в античной южной Испании — страшный дефицит, и мы с нашими «ручными аркобаллистами» пришлись весьма кстати в качестве эдакого более-менее приемлемого суррогата. Наташка, по правде говоря, поначалу была ещё худшей обузой, чем Юлька, но эту обузу практически целиком вынес на себе Володя, а в дальнейшем нам пригодились её биологические познания — как-никак, студентка Лестеха по лесохозяйственной части. Как Серёга с самоцветами ценными разобраться помог, так и Наташка — с дикими лесными шелкопрядами, и это здорово спрямило наш путь к финансовому благосостоянию.
Ну и я сам, Максим Канатов, технолог-машиностроитель по образованию и старший мастер станочного участка по последней должности, срочную служивший в простых погранцовских «сапогах». Инженер — ну, по сравнению с некоторыми, смею надеяться, не самый хреновый, но и ни разу не жюльверновский Сайрес Смит. Что по моей специализации — всегда пожалуйста, а вот в чём не копенгаген — прошу пардону. А копенгаген я, вообще говоря, только в механической станочной обработке готового металла, и до хрена ли от этой моей специализации толку в античном мире, ни о каких современных металлорежущих станках и не слыхавшем и даже простой слесарный инструмент имеющем лишь такой, что охарактеризовать его адекватно можно только на русском матерном?
А посему, если кто-то на полном серьёзе полагает, что за неполных четыре года мы могли бы тут напрогрессорствовать в разы больше, чем реально напрогрессорствовали — едва наметили, если честно и объективно, так пущай либо берёт флаг в руки и сам показывает, как это делается, либо молча и безо всякого флага прогуляется на хрен. На прежней ещё работе в прежней жизни утомили своим врождённым дебилизмом досужие идиологи-теоретики. А реальная практика заключается в том, что базис у нас — замшелый античный, даже в крутейших культурных центрах, и плясать мы можем реально только от него, и хрен чего надстроишь на него современного, не усовершенствовав сперва до нужного уровня сам базис. Я о технике, если кто не въехал, поскольку с кадрами-то как раз проблем поменьше. Античный раб-ремесленник по своей квалификации не сильно хуже, а то даже и получше позднесредневекового мануфактурного работяги, и это я о среднестатистических говорю, а если штучных уникумов в расчёт взять — таких, как мой старик Диокл, например, бывший раб-механик самого Архимеда — так и мастера средневековые цеховые по большей части могут перекурить, если есть чего. Не в кадрах квалифицированных проблема античной промышленной базы, а в технике. Только благодаря светлой голове и золотым рукам бывшего архимедовского механика у меня есть теперь единственный в античном мире токарный станок с суппортом. Нет, идею-то ему я подсказал, механизм вместе обмозговывали, а вот исполнение — чисто его. Не здесь, правда, а в Карфагене тот уникальный станок находится. По хорошему, так как раз там бы, в этом признанном культурном центре, и закладывать основу нашей будущей промышленности, да нельзя её там закладывать — увы, Карфаген должен быть разрушен. Вот завоюем юг Лузитании, удержим его, слепим на нём карманное турдетанское государство, добьёмся его признания Римом в качестве «друга и союзника римского народа» — тогда в нём уже и промышленность нормальную ваять будем, и на её базе уже прогрессорствовать. А пока — нет у нас ещё ни самой промышленности, ни территории для её развёртывания. И это только «во-первых», а есть ведь ещё и «во-вторых».
Кроме знаний попаданческих, оборудования минимально необходимого и кадров местных подходящих надо для полноценного прогрессорства ещё и досуг достаточный иметь. Скажем, наследственное родовое именьице с сотнями эдак тремя душ крепостных, принадлежащее тебе на правах собственности, охраняемой всей мощью могущественного государства, но при этом никаких обязанностей на тебя не налагающее. Тогда — имея полное право бездельничать и всё остальное — отчего бы в перерывах между тем законным бездельем и не попрогрессорствовать всласть? Но нет у нас права на безделье, мы — на службе, и наниматель наш надолго расслабиться нам не даёт. Только передохнул после исполнения поставленной им задачи, как он тебе уже новую подвешивает, и задачи эти — ни разу не прогрессорские, а всё больше торгово-мафиозные, на решение проблем его бизнеса направленные. И хотя служим мы уже не столько ради звонкой монеты, которой, впрочем, тоже не обделены, сколько ради связей и надёжной «крыши», досуга от этого больше не становится. Только в порядке личного хобби остаётся у нас время на прогрессорство, а планов — громадье…
