Отныне бояться нам было некого. На условленном повороте водитель, что сидел за баранкой в одной из машин Поэля, разглядел стоящего на обочине мужчину. Нечто странное он даже успел заприметить в руках встречного, но лишнего времени на раздумье у него не оставалось. Фотоустройство с рефлектором ударило мощной световой вспышкой, ослепив шофера и тех, что сидели рядом. Мужчина предусмотрительно отскочил в сторону, а горемычный автомобиль вильнул вправо, отчаянно пытаясь затормозить, но на такой скорости справиться с управлением было сложно. Его тотчас перевернуло, и, кувыркаясь, машина скатилась по заснеженному склону, пробив лед и наполовину уйдя в грязноватую водицу случайного болотца. Второй автомобиль вместо того, чтобы остановиться, рванул вперед испуганной антилопой. Но и «гепарды», ждущие в засаде, не дремали, Поэля взяли в коробочку, вынудив свернуть на проселочную дорогу. По этой самой дороге чуть позже прибыл на место и я.
К этому времени банкир уже стоял, привязанный к дереву, тараща испуганные глазенки на лежащие возле его ног тела. То, с каким выражением бывший начальник взирал на бывших подчиненных, убеждало в том, что Поэль ожидает самого худшего. В общем все шло точнехонько по сценарию. Мои люди масок с лиц не снимали, двое, как и было оговорено, вовсю шуровали ломами и лопатами, тут же на глазах у пленника выкапывая могилу. Ганс красовался в омоновском щеголеватом мундире, и, глядя сквозь затемненные стекла машины, я наблюдал, как он что-то выспрашивает у пленника. Последний испуганно мотал головой, что-то пытался доказывать. Минут через пять Ганс подбежал к моему «Ниссану». Я опустил стекло.
— Ну-с? Чем порадуешь?
— Чепуха какая-то, босс! Этот придурок клянется, что знать ничего не знает. Ни про съемку, ни про «Харбин».
— Вот как… А кто же тогда подсаживался к нему в машину?
— Тоже молчит. То есть опять же играет в полную несознанку.
— Думаешь, финтит?
Ганс замялся.
— Черт его знает! То есть, если бы я сам своими ушами не слышал ту запись… Может, нам с Хасаном его свести?
— Ага… Или очную ставочку устроить. С тем, что балабонил с ним в машине, — я распахнул дверцу и вылез из кабины. — Не надо Хасана. Сам потолкую с этой слякотью.
В снег проваливаться не пришлось. Хлопчики успели протоптать к дереву основательную тропку.
— Ящер?! Ты? — Поэль глядел на меня безумным взглядом. — Черт! Почему ты без маски?
Не отвечая, я продолжал шагать.
— Где твоя маска! — в голосе Поэля слышалась рыдающая паника. Этот делец и впрямь малость тронулся умом, если посчитал, что отсутствие маски может означать для него нечто важное. Вся эта затея с лицами в черном была ни чем иным, как попыткой развязать его язычок. А бояться мы не боялись. Ни черта, ни дъявола. Тем более что Поэль уже входил в одну из запланированных руоповских сводок, а значит, жить ему оставалось всего ничего.
Мягко поскрипывал под ногами снег, я неотрывно глядел на Поэля. Пора было использовать один из заповедных трюков премудрого Ящера. У Хасана свои методы, у меня свои, но взгляд, способный передвигать спичечные коробки, в состоянии проделывать и другие забавные штучки.
— Ящер!.. — пленник отчаянно взвизгнул. Импульс достиг цели, хотя я старался не перебарщивать.
— Что с ним? — Ганс фыркнул.
— Хотелось бы мне тоже это знать… — пробормотал я. Было очевидно, что Поэль напуган, однако распахивать свой маленький ящичек Пандоры он не спешил. Начинало смеркаться, и я подумал, что неплохо бы разжечь костер для полной натуральности происходящего. Кровожадное племя туземцев возле привязанной к дереву жертве, закипающий котел с пряностями, в который следовало эту самую жертву вскорости окунуть.
— Я жду, Поэль. Рассказывай, — я снова ожег его взглядом.
— Что тебе нужно? — Поэль говорил плачущим голосом и продолжал ерзать под веревками. — Завод?… Черт с ним! Отдам все акции. Из-за чего сыр-бор, Ящер? Зачем нам ссориться?
— Вот и я желал бы узнать, зачем.
— Объясни же толком!
— По-моему, Ганс тебе все растолковал. Или нет? — я обращался к пленнику все столь же ласково. Таков один из моих принципов. Не люблю орать на будущих покойников. Пусть уходят из мира сего с пониманием того, что хоть в последние минуты с ними обращались вежливо. То есть, бывают, конечно, исключения, но Поэль в их число не входил.
— Поверь, я ничего не понимаю!
— Что же тут понимать. Ты подставил меня, Поэль. Завел шашни с кем-то на стороне, шлепнул Буратино, кроме того в фильм этот ужасный ввязался.
— О каком фильме вы все время талдычите!
— Мы талдычим? — я шевельнул бровью. — Мы, гвоздик ржавый, объясняем, а не талдычим. И суть ты, думаю, понимаешь лучше меня. Кто сдал Буратино?
— Мы думали… То есть я полагал…
— Знаю, знаю. Вошел утром в квартиру, застал парочку в пикантной позе, и не выдержало ретивое. Понимаю. Кларису — в ссылку к венграм, любовничка — к праотцам.
Пленник сглотнул. Наверное, я угадал. Оно и не слишком сложно. Угадать бы насчет всего остального! Как ни крути, Буратино был мелочью. В сущности этого красавчика я мог бы простить Поэлю, если бы не тот голос, если бы не пакостное шоу в кинотеатре.
— Так ты действительно не догадываешься, о каком фильме идет речь?
Банкир наморщил лоб, мучительно стал вспоминать, это было видно по его напряженному лицу.
— Не понимаю. Если ты о той порнушке…
— Ну же! — ободрил я его. — Видишь, уже теплее. Что-то начинает копошиться в складочках полушарий.
— Но там ничего такого нет! Честное слово! Обыкновенные тридцатиминутки с блондинками. Такую продукцию неплохо берут на востоке. Мы сплавляли кассеты в Корею, Китай, хотели с Германией посотрудничать. У них во Франкфурте есть одна подходящая лавочка… Хотя прибыль в общем так себе… — Поэля вдруг осенило. — Может, там оказалась какая-нибудь из твоих подружек? Но я же не знал! Клянусь чем угодно! А эти парни, сам знаешь, как действуют. Хватают кого ни попадя на вокзалах да на улицах — и в павильоны волокут. Ты скажи, я разберусь. Сам лично по всем подвалам пройдусь. Багратиона с поводка спущу!
— Хватит! — оборвал я. — Тем более, что Багратион твой скоропостижно скончался. Да, да! Такое вот несчастье. Но речь не о нем. Ты прекрасно знаешь, что я говорю о другом фильме. На твою порнуху мне глубоко плевать.
— О чем ты говоришь? — голос Поэля дрожал, по жирному лицу катились слезы. Ганс был прав. Такое действительно не сыграть, и не поможет тут никакой гипноз. На мгновение я ощутил растерянность. Если фильм делал не этот тип, то кто же, черт возьми?!
Я шагнул к пленнику.
