— Яволь! Слышали, что сказал герр оберлейтенант!? За дело!
Ложилась на землю потревоженная лопастями пыль. Солнце упорно карабкалось в зенит, да ложились на крыло грифы, жадно смотря на прилетевших на стальном чудовище людей и размышляя — доведется ли им когда-нибудь отведать и их мяса…
К тому времени, как они добрались сюда — трупы уже успели дать запах и привлечь внимание падальщиков. И мух — просто удивительно, что в местах, где мух, кажется, нет по определению — они моментально появляются, стоит только появиться пище для них — гниющей человеческой плоти.
— Их застрелили, герр оберлейтенант — Брауде наклонился над лежащими рядком трупами, не обращая внимания на вонь и мух — их застрелили и ограбили. Но их застрелили не ради того, чтобы ограбить.
— Почему ты так думаешь, Брауде? — полюбопытствовал оберлейтенант.
— По нескольким причинам. Здесь никто не будет грабить, потому что нет дороги, какой смысл где-то сидеть в засаде, где враг, скорее всего не пойдет. Второе — они сами на кого-то охотились. Видите — вот здесь вот, на плечах. Здесь ткань выцвела от солнца, а здесь — нет. И потертости. Они носили разгрузочные жилеты, вот что. И застрелили этих парней из чего-то очень большого, я такие раны видел, только когда с гауптманом Йенсом был несчастный случай на охоте.
Фельдфебель, безо всякой брезгливости встал на колени, чтобы посмотреть на руку одного из мертвецов, которую еще не обклевали грифы. Оберлейтенант в это время — поспешно рылся в кармане в поисках флакончика с кельнской водой.
— Может, это следы от лямок рюкзака?
— Нет, нет. От рюкзака следы лямок обычно уже. Эти парни были не простые туристы или торговцы — сказал фельдфебель — это наемники. Ороговевшая подушечка указательного пальца, кто бы это ни был — он долго и часто стрелял.
— Но это же белые.
— Разве мало с той стороны белых наемников, герр оберлейтенант? Полно. А может — это и не совсем наемники, судя по тому, как бегал по базе герр майор, как ему позвонили из Аддис-Абебы. А кто-то еще.
Оберлейтенант прикинул — может быть и так. Четыре человека — стандартный дальний разведывательный патруль специального назначения практически в любой армии мира. Это могло быть как хорошо, так и плохо — они упустили их живых, но нашли — мертвых.
— Одного застрелили не здесь… — фельдфебель поднялся на ноги и продолжил расследование — его застрелили… вот здесь, а потом… потом подтащили сюда. Четырнадцать метров… и судя по всему, этот господин бежал.
— Когда это произошло? — спросил оберлейтенант.
— Не раньше, чем вчера ночью, герр Гернетт. Иначе грифы успели бы все сожрать подчистую. Прожорливые бестии.
— Герр оберлейтенант, герр оберлейтенант!
Они все обернулись — и даже солдаты, которые охраняли место происшествия. К ним бежал толстяк Гешке из третьего штурма.
— Герр оберлейтенант, посмотрите!
— Не зря я тебя гонял вокруг лагеря, Гешке — одобрительно заметил Брауде — еще немного и ты станешь похож на человека.
Но лейтенанту было не до шуток — он взял протянутую рядовым Гешке блестящую стреляную гильзу и почувствовал, как по спине ползут холодные струйки пота. Потом он передал гильзу фельдфебелю, тот достал из кармана монокль, осмотрел ее донце.
— Швайне… Это же гильза от патрона к снайперской винтовке. Пошли, Гешке, покажешь мне, где ты ее нашел. Надеюсь, ты не затоптал там все как слон.
— Никак нет…
Оберлейтенант огляделся по сторонам — горы как горы, но было ощущение, что в него уже целятся.
— Зиттард!
— Да, герр оберлейтенант.
— Беги к вертолету. Скажи — где-то здесь может быть снайпер с крупнокалиберной винтовкой, пусть усилят бдительность. Пусть передадут в штаб, что мы нашли то, что искали, здесь четыре трупа. И захвати на обратном пути миноискатель.
— Яволь, герр оберлейтенант.
Когда солдат убежал — оберлейтенант подошел поближе к трупам. Кем бы они не были — лейтенант совсем не хотел последовать их примеру.
— Значит, один человек, а по его следу шли четверо — обстоятельно докладывал Брауде, соорудивший себе неуставной колпак от солнца на голову из листа бумаги поверх кепи — и еще здесь были козы. Все они шли издалека, мы прошли по следу с километр. Потом произошло что-то непонятное. Там есть следы от сошек снайперской винтовки, до кострища — метров четыреста. Снайпер кого-то застрелил, но непонятно кого. А потом, судя по всему — убили и его, этот один — каким-то образом сумел к нему подобраться и убить. Там, на лежке — следы крови и обратные следы. И еще гильзы — вот. Наш патрон, четыре и шесть на тридцать, не самый распространенный. Он убил снайпера, а потом видимо и всех остальных — из трофейного оружия. Потом он позавтракал здесь — мне кажется что козлятиной, здесь полно козьего кала и кости похожи на козлиные. И пошел дальше. И еще — вот это, герр оберлейтенант.
Фельдфебель протянул оберлейтенанту полоску мяса, аккуратно срезанного — оно чуть подпортилось.
— Он нарезал мяса из козы в такие вот полоски, повесил их на пояс, чтобы они провяливались под ветром и солнцем. Шкуру бросил вон там — это белый, шварце никогда бы не бросил шкуру, она у них идет на национальную одежду и отделку обуви. Приготовленное таким образом обезвоженное козлиное мясо вполне съедобно, им можно питаться целый месяц. Эту полоску он потерял. Так делают туареги и некоторые другие кочевые племена. Кем бы он ни был — этот парень знает, что делает и умеет выживать в экстремальных условиях.
— Ты уверен, что он был один?
— Выходной след только один, других нет, герр оберлейтенант.
Оберлейтенант достал из кармана несвежий платок, промокнул потный лоб.
— Выступаем по следу — решил он — это так оставлять нельзя. Пусть кто-нибудь свяжется с вертолетом. Мы остаемся — а они пусть взлетают и убираются отсюда. Как вернутся на базу — пусть свяжутся с зональным штабом Люфтваффе, чтобы нам прислали беспилотник в подмогу. Через два дня, если ничего не найдем — эвакуируемся. Разбиться по штурмам! Предельная бдительность, этот снайпер может быть впереди и ждать нас. Брауде — распоряжайтесь.
— Яволь!
На следующие сутки уставшие германские солдаты вышли к проезжей дороге. Там — след неизвестного и его коз — оборвался.
Абиссиния, Аддис-Абеба
Несколько дней спустя
Черный микроавтобус Ауто-Юнион с тонированными стеклами — качнувшись на колдобине, которые были и здесь, на Ляйпцигерштрассе, и которую не засыпали хотя германцы сообщили о ней куда положено уже два дня назад — въехал в арку, отделяющую мрачное, без окон на первом этаже и с решетками на втором здание, стоящее квадратом на пересечении Ляйпцигерштрассе и четырнадцатого проезда — так его называли, потому что проще было запоминать местным. Это здание — было штаб-квартирой рейсхпредставительства РСХА, хотя использовалось мало. Людей не хватало, штаты сокращали за последние двадцать лет три раза, а те, кто остался работать - работали в основном в посольстве. Половина кабинетов было свободно — но здание содержалось в порядке и исправности, охранялось. Все, как и положено для здания, находящегося в собственности рейха.
