Файн отступил, пропуская их в каюту; на переборке рядом с люком по трафарету было выведено: «КОМАНДИР АВИАГРУППЫ — ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ ИНСТРУКТАЖА». Переступая через комингс, Аня поймала настороженный взгляд Файна — он был устремлен мимо нее, на Маркуса. Наверное, он подумал, что это телохранитель; видимо, жители кораблей уже рассматривали Порт-Феррелл не только как источник заражения, но и как очаг анархии.
— Маркус Феникс? — спросил капитан.
— Так точно… сэр.
Маркус, произнося слово «сэр», умел придавать своему голосу особенное выражение, в зависимости от того, насколько высоко он ставил офицера, к которому обращался. Аня решила было, что Файн помнит его по какой-то операции или знает его семью.
Внезапно ей пришло в голову, что большинство людей знают Маркуса только как сержанта Феникса, которого посадили в тюрьму за то, что он оставил свой пост. Военно-полевой суд над героем, награжденным Звездой Эмбри, прочно засел у людей в памяти.
Аня инстинктивно сжалась, приготовилась к воинственному ответу на любое замечание или ехидную ухмылку, но Файн ничего не сказал, и они сели за стол. На переборках были развешаны костюмы пилотов; значит, у них не хватает места в шкафах. Теперь все пилоты «Королевских воронов» размещались на «Правителе». Всего лишь несколько дней потребовалось для того, чтобы возникло разделение на тех, кто жил в лагере беженцев на берегу, и тех, кто вел относительно комфортное существование на море. Моряки отказались отправить на берег медицинский персонал, чтобы помочь людям Хейман, выбивавшимся из сил, и заявили, что больше не могут принять на борт ни одного человека.
— Капитан, — Хоффман положил локти на стол, — я бы хотел решить этот вопрос мирным путем. Мне часто приходится делать вещи, которые мне совершенно не по душе. Команда доктора Хейман не справляется, и мне очень хотелось бы, чтобы вы отпустили на берег несколько человек из медицинской службы.
Файн кивнул Хоффману, но ответил, обращаясь к главному врачу:
— Когда вы эвакуировали Медицинский центр Хасинто, мэм, мы превратили «Единство» в плавучий госпиталь. На борту его находится множество солдат с серьезными ранениями и гражданских, нуждающихся в интенсивной терапии и уходе. Я знаю свою работу, знаю свой долг — сохранить экипаж корабля, сам корабль и наш флот. Я не собираюсь спорить с главным военным врачом Хасинто о том, кого мы можем бросить умирать, а кого нет.
Это была игра. Хоффман должен порычать, Хейман ни за что не удержится от язвительных замечаний, а потом Аня предложит компромиссное решение.
А если это не сработает, тогда Маркус должен выполнить приказ: арестовать Файна и препроводить его на берег. И ему это очень не нравилось.
«Да, это не усилит желание людей сплотиться. Власть — это, конечно, хорошо, но когда ты применяешь ее в подобной ситуации…»
— Каждый день я теряю кучу гражданских, сынок, — заговорила Хейман (Файну, наверное, было где-то за сорок). — Нелегко бороться с переохлаждением, и хирургам у нас делать нечего — больные любезно умирают сами, бедняги. Но я абсолютно уверена в том, что вы можете помочь нам с болезнями. Главным образом это заболевания дыхательных путей.
— Ржавчина легких и вирусы. Я прекрасно знаю, что у вас там происходит.
— Кстати, ополаскивание ног отлично помогает против болезней скота, но нам с вами мыть сапоги практически бессмысленно. Однако вам пять баллов за попытку.
Ане стало жаль Файна. Ехидные фразы Хейман действовали как удар в пах. Настало время дипломатии.
— Как насчет того, чтобы объединить наши ресурсы? — вступила она. — В обмен на нескольких хирургов мы предоставим вам медсестер. Или превратим «Единство» в центральный госпиталь КОГ и всех тяжело больных переведем к вам на борт.
Хейман научила ее, что нужно говорить. Это была угроза. Разумеется, Хоффман мог заставить Файна сделать все, что угодно, или пристрелить его за неповиновение, но, вместо этого, он решил действовать методом кнута и пряника. Ее всегда поражало то, как ловко Хоффман, грубый вояка, лишенный всякого внешнего лоска, умел ориентироваться в сложных психологических лабиринтах.
— Послушайте, — начал Файн, — давайте проясним ситуацию. Я офицер запаса. Я не умею воевать, хотя в случае необходимости готов погибнуть, сражаясь. В течение последних пятнадцати лет мы старались поддерживать в боевой готовности остатки военно-морского флота. Ремонтировали корабли. Создавали стратегические запасы. После Дня Прорыва КОГ перестала даже делать вид, что у нее имеется флот, но он продолжал существовать. Я понимаю, что сухопутные войска, в отличие от нас, прошли через ад, но нашей задачей было сохранить хотя бы ядро флота, просто на всякий случай, и мы эту задачу выполнили. Поймите, я не могу сейчас предать тех людей, которых нам удалось спасти.
Ане стало еще больше жаль Файна. Да, ей приходилось бывать на его месте. Хейман собралась было что-то ответить, но Хоффман не дал ей заговорить.
— Вы хорошо выполнили свою работу, — сказал он. — Однако у меня вот какая проблема: еще месяца не прошло после того, как мы бежали из Хасинто, и вот мы уже разделены на тех, у кого что-то есть, и тех, у кого нет ничего. Я-то понимаю, что вам здесь приходится несладко точно так же, как и тем, кто на берегу, но остальные так не считают. Многие уже просят перевести их на корабли. — Хоффман снял фуражку и провел ладонью по бритому черепу. — И я вынужден отвечать им отказом.
— Я понимаю ваше положение. И вы обладаете полной властью сделать с этими кораблями все, что захотите.
— Ну хорошо, у нас есть план. Мы поможем друг другу по лечебной части, и я приберегу побольше ресурсов для оснащения одного из танкеров, чтобы разместить там людей.
Хейман окинула полковника пронизывающим взглядом. Этого в сценарии не было. Аня приготовилась отвлечь капитана, на случай если беседа перейдет не в то русло.
— Я вам очень благодарен, сэр, — ответил Файн.
— Я многим обязан флоту. — Хоффман снова надел фуражку и на миг встретился взглядом с Аней. Она все никак не могла представить себе, что этот человек приказал оставить Маркуса умирать в тюрьме. — У вас есть какие-нибудь данные об этой базе? Я имею в виду — старые данные. У нас имеются планы со времен последней крупной реконструкции, то есть им семьдесят лет. Мои люди считают, что здесь есть крупные подземные склады.
— Например, цистерны с Имульсией?
— Мерренат служил верфью еще в Эру Спокойствия. Под территорией порта наверняка скрыт целый лабиринт.
Файн, казалось, уже был полностью на их стороне. Стоит немного погладить человека по шерстке — и это творит чудеса.
