Ознакомительная версия.
— И вслепую, — мрачно добавила Катарина.
— Вслепую, — согласился Фархад, — но если быстро и тихо захватим пост, мало им не покажется, будь там хоть батальон.
Я мало что понимал в стратегии и тактике военных действий, поэтому просто махнул рукой, делай, мол, что считаешь нужным, а мы прикроем. Майор сделал все как нужно. Снайперы сняли часовых, открыв путь группе захвата на трех джипах. Бой был на удивление коротким, в болотном оазисе оказалось всего полсотни наемников, многие из которых были пьяны в стельку и не могли даже поднять оружие.
Оставшихся в живых врагов согнали в центр оазиса и положили на землю. Последним привели командира, им оказался не кто иной, как мой старый знакомый, Олаф по прозвищу Змей. На шее у скандинава по-прежнему висело его знаменитое ожерелье из змеиных голов и человеческих зубов.
— Марко… Привет, малыш, — устало поприветствовал меня Змей.
— И тебе привет, Олаф, неважно выглядишь…
Змей улыбнулся:
— Твоя правда, малыш, неважно выгляжу. Та, что разжигает страсть, ушла, а тот, кто приносит печаль, остался.
— Друзья-демоны?
Олаф кивнул:
— Девушка ослепительной красоты и злобный карлик. Они всегда парой входят, потом она исчезает, а он остается.
— Он сейчас в тебе?
Олаф снова кивнул:
— Во мне, падла, во мне… Не выйду, говорит, пока не сгниешь заживо. Вот и гнию… Что вам еще рассказать?
— Наверное, всё… — пожал плечами я, — всё, что ты знаешь о демонах.
— Долгий рассказ будет, малыш, — криво усмехнулся Олаф.
— Да мы и не спешим, — равнодушно заметил я.
Змей потянулся к карману и достал пачку сигарет:
— После землетрясения появились они. Мы сперва повоевали немного, но скоро они надрали нам задницу, могли убить, не стали… — Змей затянулся и пустил колечко. — Предложили работать на них. Условия: жизнь, харчи, оружие. Словом, все, о чем только можно мечтать, когда на дворе конец света. От нас требовалось то, что и всегда — убивать.
— И многих вы на небеса отправили? — спросил я.
Олаф кивнул:
— Многих, малыш. Почин справили в Урске, там несколько ребят с попом в церкви окопались. Мы их и подрезали за пять минут. Плевое дело, разве что не по-людски как-то…
Я сразу же вспомнил Урскую церковь, молодых ребят, только что закончивших школу, и тучного добряка священника, так похожего на брата Тука из баллад о Робин Гуде. Стало быть, никого из них уже нет…
— Потом другие были, в Гдайске, в Трите, в Анарте, — продолжал Олаф, — они мне даже что-то вроде премии определили, девку подарили. Та, что разжигает страсть, так ее звали, а с ней карлик, шнырек такой, бесплатное приложение, тот, кто приносит печаль. Ох, малыш, что та девка в постели делала, слов не хватит. Потом ушла, а этот остался. Ну, я его как-то с утра и пристрелил со злости. На кой черт мне карлик? Только видишь ли, малыш, в чем штука… Они по-прежнему со мной! Раз в сутки я ее внутри чувствую. Недолго, минут пять, даже насытиться не успеваю, — сплюнул в сторону Змей. — А потом я остаюсь с ним, и поверь мне, малыш, тоска после кокаина — ничто по сравнению с тем, что я чувствую.
— Сколько вас всего? Еще лагеря есть? — перебил Олафа я.
Скандинав отрицательно покачал головой:
— Нету, по крайней мере, я о них не слышал. Около трех сотен нас… было.
— Где база одержимых, знаешь?
— Одержимые, вот как вы их называете, — усмехнулся Олаф. — Слышал, они под землей укрепились, в Багринской подземке. Где именно, не знаю. Они на вас, малыш, большой зуб имеют, — Змей закашлялся и бросил сигарету.
Больше у меня не было никаких вопросов к Олафу. Я достал пистолет и передернул затвор.
— Последняя просьба, малыш, — Змей поднял палец вверх.
— Говори.
— Позволь мне покинуть этот мир свободным, я знаю, ты можешь…
Я положил руку на голову Змея и, прочитав молитву, приказал тому, кто приносит печаль, выйти. Демон спокойно и тихо покинул тело скандинава. Олаф устало опустился на землю и с облегчением вздохнул:
— Спасибо, малыш. Я будто только что поссал после месячного воздержания. Жил, как пес, а все равно помирать не хочется, скажи, Марко, что мне сказать Богу, когда я его увижу, а?
— Скажи, что сожалеешь.
Змей кивнул, а я поднял ствол и выстрелил ему в голову.
— Марко, — словно из тумана донесся до меня голос Катарины, — этих туда же?
— Делай, маленькая, делай, — сказал я, и Катарина, передернув затвор, отправила двенадцать оставшихся наемником вслед за Большим Змеем.
— Слушай, Марко, — обратился, ко мне майор, подкладывая сухие веточки в костер, — как ты думаешь, можно ли на том болотном оазисе основать лагерь? Я имею в виду наш лагерь, вроде этого монастыря, чтоб туда нечисть зайти не могла?
Я пожал плечами: — Не знаю… Надо спросить у настоятеля, но идея, по-моему, хорошая.
— Вот и я говорю! — глаза Фархада загорелись. — Уже сейчас нас для одного монастыря многовато, а если ещё выживших найдем?
— Это вряд ли, — покачал головой я, — одержимые свое дело знают, а по церквям Змей со своими людьми погулял.
— По-всякому ведь бывает, может, и есть кто еще…
— Не поспоришь, — улыбнулся я, — бывает по-всякому. К тому же, две крепости лучше одной…
К костру подошла Катарина и присела рядом со мной. Девушка изо всех сил старалась слушать наш диалог, но с каждой минутой бороться со сном было все труднее и труднее. Я улыбнулся, пожелал Фархаду спокойной ночи и, взяв Катарину на руки, понес ее в нашу комнату.
— Ты ужинала? — спросил я, осторожно опуская свою спутницу на кровать.
Катарина утвердительно кивнула головой:
— Я вообще сегодня только и делаю, что ем. Каждые пару часов.
— К чему такой фанатизм? — изумился я.
— Ну… — замялась девушка, — ты ведь сам сказал, что похудела, вот я и ем, чтобы быть такой, какой была раньше.
Я засмеялся: — Не так уж ты и похудела, если честно, разве что кубики на животе стали виднее, вот и вся разница между такой, какой ты была раньше, и такой, какая ты сейчас.
— Ну, раньше ведь лучше было, да? — допытывалась Катарина.
— Сложный вопрос, — задумался я, — по мне, ты одна и та же, но если уж ты настаиваешь на детальном исследовании…
— Да, да на детальном! — Катарина засмеялась, как девчонка, и спрыгнула с кровати, чтобы я смог разглядеть ее во всей красе.
Мои ладони легли на татуированные плечи девушки, затем опустились ниже — на руки. Под смуглой кожей Катарины, словно сытые змеи, перекатывались упругие мышцы воина. Когда я коснулся груди, моя спутница затрепетала и будто бы загорелась изнутри, как бывает с девушками, чьих тел давно не касались мужские руки.
Ознакомительная версия.
