Ознакомительная версия.
— Ладно, обожду. Тогда получается, ждать надо не Платона Сергеевича, а капитана, — он дёрнул головой в сторону. — Ерунда какая-то.
Заинтригованный Костик сел на кровати и ждал развязки. Юлечка стояла в дверях, словно непоколебимый страж никого не впуская и не выпуская из палаты. Её поведение совершенно не вязалось с её характером. Было видно как тяжело ей даётся роль смелого стражника. Ситуация была неординарной и забавной. Ходячие раненые скапливались в коридоре. На попытки медсестёр и врачей не реагировали, перешёптывались между собой, и с интересом поглядывали на растерянного Диденко и храбрящуюся Юлечку.
Раненые в палате поглядывали на Костика, но не решались задавать вопросов. Впрочем, при взгляде на Костика и так понятно, что он тоже ничего не знает.
— Разошлись! — раздался властный голос капитана госбезопасности. — Разошлись, говорю!
Юлечка отпрянула внутрь палаты и прижалась спиной к стене, держа руку на груди, словно восстанавливая дыхание.
Вокруг разлилась тишина, которую нарушали цоканья каблуков сапог капитана и двух солдат с винтовками.
У Костика ослабли ноги под взглядом приближающегося капитана.
— Рядовой Александров, вы арестованы! — зло и жёстко произнёс он. — Копылов, одежду арестованному. Собирайся. И побыстрее!
В голове полная мешанина мыслей. За что? Он ведь ничего не сделал! Ошибка! Или кто-то на него написал кляузу?
Руки с трудом натянули гимнастёрку, галифе. Ноги подрагивали, как и руки, сердце учащённо билось, в душу проникал страх. Взгляд упал на босые ноги и на госпитальные тапки.
— Без обуви! — рявкнул капитан. — Забирайте!
Костика грубо толкнули прикладом в спину и заставили двинуться к дверям из палаты.
Юлечка испуганно стояла в той же позе, что и несколько минут назад. В её взгляде чувствовалась боль и невозможность помочь. Костик через силу улыбнулся ей и неожиданно для себя подмигнул.
Раненые не разошлись, из стало ещё больше, но они раздались в стороны, образуя живой коридор, по которому повели Костика. Мимо проплыло ошарашено-удивлённое лицо Диденко. Неприятные ощущения от холодного пола, по которому ступал Костик босыми ногами, вперемежку с непонятным арестом создали состояние тупика. Словно жизнь подошла к своему завершению. Странное ощущение и неимоверно тяжёлое.
После холодного пола госпиталя нагретый солнцем асфальт немного привёл в чувство. Осознание произошедшего отогнало эмоции на второй план.
Когда Костика впихивали в эмку, то он почувствовал сотни взглядов устремлённых на него из окон госпиталя.
«Теперь я шпион и враг народа».
Промелькнула в голове шальная мысль.
Дорогу Костик не запомнил, занятый попытками разобраться за что его могли арестовать. В местном отделении НКВД его сразу проводили в кабинет на третьем этаже. И все действия происходили в полном молчании.
Два стола буквой «т», зашторенные окна, в углу, за спиной хозяина кабинета, закрытый металлический сейф. Над головой тучного майора НКВД, хозяина кабинета, два портрета: Сталина и Дзержинского. Слева в углу шкаф с книгами.
Солдаты вышли за дверь. Капитан остался стоять рядом с Костиком, а майор продолжал сверлить тяжёлым взглядом.
— Садись, Александров, — буркнул майор, расстегивая тугой ворот, и смахивая платком капли пота со лба. — И ты, капитан, присаживайся.
Несколько минут все молчали. Капитан делал вид, что его ничего не касается, а майор листал толстую папку.
— Итак, Александров, — майор откинулся на спинку кресла и закурил. — Ты точно всё рассказал следователю по делу, когда тебя чуть не убили? Или что-то не досказал? Подумай хорошо. Это очень важно.
— Так тут и думать нечего, — глухо ответил Костик. — Всё, что случилось, рассказал.
— Может услышал такое, чему не придал значения?
— Всё, что слышал, тоже написал на бумаге.
— За что же тогда тебя убить хотят? А? Что такого ты увидел или услышал?
— Меня? Убить? — Костик похолодел.
— Две попытки пресекли. Случайно получилось, и работали по другому делу. А вот на допросе арестованные раскололись и написали нам картинку интересную. Некто Штырь заказал тебя пришить. Мол, знаешь ты много. Знаешь такого?
— Откуда? Я с криминалом не связан, — проговорил Костик, а по спине пробежал холодок.
— Ходить вокруг и около не буду. Штырь — немецкий агент. Именно его ты видел четвёртым. Они планируют какую-то акцию и почему-то уверены, что о ней слышал ты. Понимаешь, какая петрушка получается? — майор затянулся сигаретой, задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола. — Убитый, которого ты видел, инженер с завода по производству военной продукции. Мы сразу и предположили, что цель агента — завод. Но нет. Что-то другое. А что, пока не можем понять. Ты, Александров, извини, что пришлось разыграть сцену с арестом. Но как сделать по-другому, думать было некогда. Надеюсь, что заставили агента нервничать. Вспомни, пожалуйста, обрывок фразы, слово…
Костик восстановил в памяти первые минуты встречи. Реплики, движения каждого из троих. Прокрутил события дальше, когда появился четвёртый. Ничего такого. Всё рассказано и написано.
— Жаль! Очень жаль! Штыря найти не можем. Что он задумал и где — не знаем! Знаем только, что у него есть задание что-то взорвать. Посты усилены, оперативники ночуют на работе. У нас все на ушах ходят, а результатов ноль. А, чёрт! Не думай, что я тут жалуюсь. Голова опухла от дум. Взорвать в городе можно многое. Военных объектов предостаточно. Давай, сынок, вспомни всё! Даже малые детали! Должна быть зацепка! Должна быть!
Костик напрягся и более скрупулёзно начал вспоминать прошедшие события.
— Товарищ майор госбезопасности, — подал голос капитан. — Это что получается? Они ничего не взорвали за то время, что Александров лежал в госпитале, но устранить его пытались. Может, объект для подрыва еще не прибыл в город?
— Тут много версий, капитан. И эту рассматривали. И что охрана мешает проникнуть на нужное предприятие и вплоть до того, что у них нет достаточного количества взрывчатки. Мы все поезда взяли на учёт, все грузы. Места погрузки и разгрузки. Прошерстили все малины, искали Штыря. Безрезультатно.
Костик несколько раз прогнал события перед глазами. Ничего нового. А если отмотать до момента, когда он свернул во дворы?
Главная улица, народа не так много. Полуторка на обочине. Водитель в военной форме разговаривает с гражданским. У калитки ближнего дома ещё двое. Один стоит спиной, полусогнутый, второй что-то говорил и проводил Костика долгим цепким взглядом.
— Он что-то говорил, — пробормотал Костик.
Майор и капитан уставились на Костика.
— Я когда сворачивал во дворы, прошел мимо двух…
Костик замер и похолодел.
— Ну? — не выдержал майор.
— Спиной ко мне стоял тот, четвёртый. Это он был в бушлате. А второй лет пятьдесят, военная выправка. Он и говорил что-то.
— Военный? А как одет был? — не сдержался майор.
— Одет? Шапка обычная гражданская, пальто длинное, тёмное. Старенькое, потёртое. Низ лица замотан вязаным шарфом. И блестящие сапоги.
— Блестящие сапоги? — переспросил майор. — Ничего не путаешь?
— Нет. Точно сапоги. Надраены до блеска. И слова…
Майор приподнялся из кресла и наклонился в сторону Костика.
— Спецрейс, вот что сказал военный, — рукавом вытирая пот со лба, выдал Костик. — Точно — спецрейс.
— Спецрейс? — майор задумался и медленно опустился в кресло. — Спецрейс.
Несколько минут длилось молчание.
— Александров, сейчас тебе выдадут все документы, отдадут вещи и капитан доставит тебя на железнодорожный вокзал. Поедешь в свою часть.
— А как же приказ Филатова? — спросил капитан.
— Отклонили его приказ. Решили на живца немецкого агента брать, идиоты. Александрова срочно отправить из города сегодня. Спасибо тебе, сынок, за помощь. Свободны.
Майор поднял трубку одного из телефонных аппаратов и повторил своё приказание жестом.
В соседнем кабинете Костик получил новую форму с погонами, ремень, сапоги, пилотку. Неторопливо переоделся.
Ознакомительная версия.
