мой дом троица была бледным подобием Разрешающего Последние Сомнения. Меня, конечно, не тревожил сам бой. Меня очень сильно смущали слова «достаточно задержать».
В итоге я пошёл напролом, лишился всех пальцев на левой руке (вместе с палочками), получил проникающее ранение в сердце — и одним ударом выплеснул весь соус в оскаленный в ярости рот хоппера. Часть попала и на лицо, и на глаза.
Хоппер взвыл от боли и принялся смахивать соус с лица, попутно втирая его в глаза.
Я встряхнул левой рукой и нагнулся, чтобы подобрать палочки.
В этот миг надо мной в грациозном прыжке, доступном только синтету, а не настоящему зверю, пронеслась бело-чёрная панда. Прыжок был достоин любого бойца кунг-фу.
Панда хряснула хоппера лапой по башке, так что тот сел на пол, и отступила, закрывая собой меня. Из лап выдвинулись здоровенные жуткие когти.
Я посмотрел на ресторан. Посетители в ужасе метались от двери к двери, пытаясь выскочить на пандус. Но двери, несмотря на призывы к эвакуации, оставались заблокированными.
Потом сквозь зал пронёсся бурый медведь, выскочивший из берёзовой рощицы. На спине медведя болтался повар русской кухни. Одним ударом медведь проломил двери и понёсся вниз по пандусу. Следом ломанулись муссы, люди и прочие посетители. Грациозным прыжком пронёсся белый бенгальский тигр, на котором, будто Маугли на укрощённом Шер-Хане, восседал маленький тощий индус.
Ага. Синтеты здесь не только для колорита. Они ещё осуществляли функцию вышибал и охранников, нацеленных на защиту… да понятно же, кого! Тех, кто носит фирменные значки ресторана!
Мне, конечно, помощь панды, чтобы справиться с хоппером, не требовалась. Но приятно, чёрт побери!
Отстранив панду (та послушно сдвинулась, а я поразился тому, какая у неё жёсткая и колючая шерсть, неужели у настоящих такая же?), я склонился над хоппером. Тот уже приходил в себя. Черепушка у них прочная, всё-таки наследие предков, тысячелетиями бодавшихся в боях за самку.
— У меня долг Высокого странника… — прошептал я в ухо хопперу.
Глаза у него даже открыться толком не могли от попавшего в них соуса. И жгло их немилосердно. Но хоппер всё-таки выдавил из себя:
— Ложь…
— Двадцать лет назад, Отдающий Большее…
— Он должен был сказать слово… — прошептал хоппер.
Архив памяти со скрипом, но всё-таки разархивировался. Я вспомнил окровавленного старого хоппера, которого толкал перед собой.
…В спину мне били пули, вырывая куски плоти и фонтаны крови. Некоторые прошивали меня насквозь, кроша пластины бронежилета на груди. Оставалось лишь надеяться, что особо удачный выстрел не пробьёт меня вместе с заложником, которого я спасал.
— Мой долг… — прошептал Отдающий Большее. Я впихнул его во флип, рухнул сверху, прикрывая от пуль. В спину ударили ещё две пули — кто-то был очень метким стрелком. — Заратта… Мой долг, долг Высокого странника…
Я вывалился из флипа, который стрелой ушёл вверх. Стукнуло в лоб. Я пожевал и выплюнул горячую сплющенную пулю со вкусом собственной крови и мозгов. Посмотрел на флип, уносящийся на предельной скорости. Улыбнулся. Время спасать прошло, настало время убивать…
— Заратта, — сказал я Разрешающему Последние Сомнения.
Хоппер дёрнулся, когда понял, что попал в ловушку. Но концепция долга жизни пришла в Слаживание от его народа, и он не мог больше молчать.
У меня было примерно двадцать шесть вопросов, но я чувствовал, что время истекает.
— Как меня хотят убить?
— Термические заряды в подвале и на крыше… — прошептал хоппер.
В следующий миг панда схватила меня и забросила на спину. Я с удивлением понял, что намертво приклеился к шерсти. А панда, безжалостно пробежав прямо по хопперу, выбила ближайшую дверь и вынеслась на опоясывающий ресторан пандус. Её псевдоинтеллект оказался достаточно мощным, чтобы оценить ситуацию.
Обе полосы пандуса с момента тревоги струились вниз. Но едва панда понеслась по прозрачной ленте, как я почувствовал толчок и понял, что нам не успеть.
— Выпусти меня! — крикнул я.
Панда подчинилась.
«Вавилон» трясся и раскачивался. Внизу, сквозь подвижное стекло пандуса, пробивалось огненно-красное свечение. Там открылись врата в ад. Я поднял голову — и увидел свечение на вершине «Вавилона»: ослепительную лестницу в рай.
В переносном смысле, конечно. Зачем нам ад и рай, когда существует реальность?
Панда стояла и смотрела на меня. Вокруг метались разумные существа, происходящие из самых разных миров. Кто-то в слепой панике нёсся вниз. Кто-то, чуть-чуть поумнее, бежал вверх. Самые умные стояли и молились. Или просто обнимались напоследок.
Рядом со мной обманчиво юная женщина-рили ослепительной красоты обнимала прекрасных, будто ангелы, детишек, мальчика и девочку. Стояла неподвижно и смотрела на меня грустными глазами. Умные они, рили.
Я молча схватил детишек и забросил на спину панды. Шерсть зашевелилась, приклеивая их к синтету. Я сорвал значок с одеяний Ищущего Истины и прицепил на белоснежное платье женщины. Её грудь, которой я невольно коснулся, была крепкая и упругая. Хорошо быть юным и соблазнительным до самой старости, верно?
Ну да, я немного зациклен на сексе. Старикам простительно.
Панда рыкнула, но всё же протянула лапу, сгребла женщину и забросила себе на спину. Мне показалось, что она смотрит на меня с укором.
— Вниз по пандусу, пока можно, — велел я. — Потом — прыгай сквозь стекло. Постарайся смягчить им удар.
Миг — и панда унеслась вниз по пандусу.
Я тоже побежал вниз. До земли тут было метров сто…
Пандус дёрнулся в конвульсиях и остановился. Внизу разгоралось всё ярче и ярче, мне даже показалось, что я чувствую жар.
Тут я опомнился.
Хорошо, допустим, я дал панде дельный совет, а что сам ему не следую? Сотня метров, ну и что? Ну разобьюсь я в лепёшку, что с того?
Наверное, это атавизмы. Боюсь высоты.
Я несколько раз ударил в стеклянную стену, по которой бегали разноцветные пятна светофильтров, указатели вниз, призывы эвакуироваться и ещё какая-то лабуда.
Разумеется, стена и не подумала разбиться. Это был какой-то сложный силикат на стеклянной основе, покрепче танковой брони. Я вдруг с сомнением подумал, что панде может и не хватить сил его пробить.
Что-то больно ужалило меня в затылок. Запрокинув голову, я обнаружил, что крыша разгорелась на отличненько и пандус оплывает вниз огненным дождём.
Вытащив из ножен шпагу, я несколько раз рубанул по стене. Потом попытался проткнуть.
Последнее получилось, вот только стена тут же укрепилась и намертво зажала лезвие.
— Ёптыть, — сказал я, глядя в огненно-чёрное море огня внизу.
Крик вокруг стоял такой, что хотелось зажать уши.
Я
