– Его пристроят в семинарию на время. И харчи, и крыша будет, и к труду приучат, – отозвался Вавила.
– Смотрите, не обижайте! – строго сказал Мальф.
– У нас не забижают! – ответил Вавила. – Ты, главное, вернись: что-то мне подсказывает, что учиться богословию твой малец долго не захочет. Уж больно прыткий.
Они незаметно вышли в сгустившихся сумерках и двинулись к Боровицким воротам. Остронег и его товарищи были похожи на компанию четырех друзей, которые возвращаются с поздней вечеринки. Мальф поначалу казался чужим среди них и по одежде, и по манере двигаться: походка у него была тяжеловата. Но через сотню шагов он уже приноровился и шел как все.
У ворот стража, не задав ни одного вопроса, пропустила группу через броню ворот.
За стеной отряд сразу изменил свой порядок и перестроился цепочкой. На Моховой их ждал Оселя. У его ног спокойно лежал матерый крысопес. Увидев людей, он радостно завилял хвостом, а на Мальфа предостерегающе рыкнул.
– А, Канчар! – Остронег потрепал собаку по холке. – Мальф, не бойся, он наш.
– Чего мне его бояться, – буркнул тот и протянул псу руку открытой ладонью.
Собака сразу же подошла, словно знала Мальфа много лет, лизнула руку и села у ноги, признавая в нем друга или, по крайней мере, своего. Мальф присел на корточки, и Канчар наклонил голову, припав к плечу человека.
– Ты как это делаешь? – удивился Оселя. – Он пес хоть и наш, но строгий и независимый.
– Тише, дай с ним поговорить, – остановил его Мальф.
Он обнял пса и что-то шепнул ему. Канчар сначала попытался лизнуть человека в ухо, но потом с серьезным видом посмотрел вдаль и застыл, все так же прижимая свою длинную усатую морду к плечу Мальфа.
– Значит так, собака след держит. Пока этот один идет. Идет неспешно, видать, ночлег ищет. Метров двести до него. – Мальф закончил свой разговор с собакой, поднялся и потрепал Канчара по голове. – И еще: он следопыт, конечно, неплохой, но о нас не подозревает. Нету у него чуйки.
Пес радостно заворчал, видимо, довольный, что ему уделяют столько внимания, и ткнулся носом Мальфу в коленку. Оселя и Остронег переглянулись. Они хоть и знали, что Мальф шептун, но не ожидали, что это происходит так легко и просто.
– Это как ты? – спросил Оселя.
– Умею, – не стал распространяться Мальф. – Как этот на ночлег устроится, дам знать. Пошли. Только не надо спешить, а то обгоним.
Первым на слова Мальфа отозвался Канчар и неспешно затрусил по улице, старясь не уходить далеко от людей. У поворота на Воздвиженку он присел и подождал остальных. Затем забежал немного вперед и немедленно вернулся, нетерпеливо помахивая хвостом.
– Жалуется, что медленно идем, расстояние увеличиваем, – объяснил Мальф.
– Ты же сам сказал – не спешить! – фыркнул Редедя. – А теперь – спешить!
– За псом идите, и будет все, как надо, – ответил Мальф.
Долго идти не пришлось. На углу с Крестовоздвиженским переулком Канчар остановился и стал с важным видом обнюхивать камень на дороге, словно ради этого сюда и бежал.
– Все, ночлег делаем, – сообщил Мальф. Но, подумав, добавил, чтобы не брать на себя старшинство по группе: – Вернее, тот на ночлег остановился, а нам – решать, что делать.
– Вот и решим, – согласился Остронег. – Это что за постройка? Как считаете, подойдет?
На углу, там, где Крестовоздвиженский переулок переходил в Большой Кисловский, стоял небольшой одноэтажный домик. Его громадные окна были давно заколочены досками. По фронтону еле угадывалась в сумерках надпись не по-русски: «Autolerhan».
– Видать, жил здесь такой. Басурман Лер-хан, – предположил Одинец, обнажая клинок. – Место хорошее, но проверить надо.
– Иди, проверь. Ждан, помоги ему, – отдал приказ Остронег.
Ждан тоже приготовил оружие и присоединился к Одинцу. Они направились к зданию, пытаясь найти вход. С другой стороны домика был небольшой двор, огороженный литым забором, пережившим и годы, и катастрофы. В ограде когда-то была калитка, сейчас давно выломанная и пропавшая. Одинец подобрал толстую ветку, – их, отвалившихся с умирающих деревьев, тут валялось множество, – и бросил ее в темноту двора.
– Пошел вон! – спокойно ответили из темноты.
Голос был твердый и уверенный. Без капли неприязни или злобы. Так, просто выдали информацию.
Брошенная палка вылетела обратно и чуть не попала в Одинца.
– Кто это там такой деловой расселся? – крикнул Одинец и взял клинок на изготовку.
– Стой! – раздался встревоженный окрик Мальфа.
Он подбежал к калитке и перегородил дорогу Ждану и Одинцу.
– Стойте здесь! И, ради бога, оружие спрячьте.
Мальф поднял руки и шагнул в калитку.
– Я без оружия. Мы не враги!
В ответ было только молчание. Мальф исчез в темноте.
– Ох, лишимся мы нового друга, – пробурчал Ждан. – Больно он прыткий.
Мальф вернулся через пять минут. Он знаком показал идти за ним, и втроем они пошли к основной группе, ожидавшей на перекрестке.
– Ночевать нас пускают. Одно условие: оружие отдать. Все.
– Это кто же такой важный, что нам указывает? – поинтересовался Остронег.
– Мертвая Зона здесь. Надо было мне сразу понять, но не учуял я. На пса отвлекся, – объяснил Мальф. – Там отшельник с охраной. Я поговорил с ними, они нас пускают.
– Ты и с отшельником договориться можешь?
– А что, он не человек? Только вот флягу спирта придется отдать.
– Да откуда? Кто тебе сказал, что у нас есть спирт? – до глубины души возмутился Оселя.
– Канчар сказал, – был краткий ответ. – Давайте, иначе отшельник не пустит. И оружие положим, где скажет. Я бы не стал отказываться. Место точно безопасное. Эффект крови никто не может преодолеть.
Не дожидаясь команды Остронега, Мальф похлопал себя по бедру, подзывая Канчара, и положил ему руку на холку. Пес завилял хвостом, приняв телепатический приказ.
– Давай спирт, пойдем, – протянул к Остронегу руку Мальф. – Он только у меня возьмет.
– Э-эх, – вздохнул Остронег. – Последнего лишают.
Он вынул из котомки старую армейскую флягу и отдал ее Мальфу.
– Оружие положите слева от входа в дом, – обратился ко всем Мальф. – И все будет хорошо.
– А как украдут? – Оселя не мог успокоиться.
– Пес не даст. Пошли.
– Стойте! Я с вами! – раздался звонкий голос.
Мальф оглянулся и увидел бегущего к ним по улице Саньку.
– Вот же чертов пацан! – только и смог произнести Мальф.
– Хороший мальчик, – с сарказмом добавил Остронег.
От входной калитки к дому вела тропинка, выложенная желтым кирпичом. Дорожка была хорошо подметена, а небольшой садик в свете, льющемся из открытой входной двери, выглядел не просто ухоженным, но даже изысканным, словно над ним долго трудился искусный садовник. Даже Канчар почувствовал, что здесь не стоит скакать и веселиться, и важно ступал когтистыми лапами по блестящим кирпичам.
