Молот начал двигаться вниз. Н'кало наконец выдернул из–под камня меч и отбил молот в сторону. Рейнез, ожидавший, что удар достигнет цели, лишился равновесия и упал, оказавшись лицом к лицу с Н'Кало.
Остальные Адептус Астартес к тому моменту уже собрались на отмели, наблюдая за борющимися в воде космодесантниками. Рейнез стремился полностью погрузить голову Н'Кало в воду, а Железный Рыцарь пытался выползти из–под камня и поднять клинок. Громовой молот лежал в воде, Рейнез боролся голыми руками.
Наблюдающие космодесантники расступились, когда к ним присоединился Владимир. Магистр Ордена с ничего не выражающим лицом встал на один из камней на перекате.
Н'Кало сбросил с себя камень. Багровому Кулаку пришлось отпрыгнуть, чтобы валун не прижал уже его ноги. Железный Рыцарь ударил противника эфесом меча в бок и бросился на него, стараясь прижать к каменной стене водопада. Рейнез крутнулся, взял руку с мечом в захват и вырвал из нее оружие. Затем отбросил меч в сторону, и он исчез под пенящейся водой.
Теперь кровь шла у обоих космодесантников. Броня Н'Кало была до такой степени измята ударами, что служила скорее помехой движениям, чем защитой. Нос Рейнеза, похоже, был сломан, судя по заливающей нагрудник крови, кажущейся на темно-синем фоне нагрудника черной.
Когда противники сошлись в борцовском клинче, каждый из наблюдающих космодесантников понял: сейчас все закончится. Н'Кало был прекрасным бойцом, но его конечности ослабели от ран, гораздо более серьезных внутри, чем снаружи. Рейнез же в течение нескольких прошлых лет сражался без поддержки боевых братьев, учась выживать с помощью ума, кулаков и, если понадобится, зубов. Багровый Кулак сумел вынудить Н'Кало упасть на одно колено, вывернул руку противника из сустава, а затем рванулся вперед, врезавшись в Железного Рыцаря плечом и бросив его в воду.
Н'Кало не мог защищаться свободной рукой. Рейнез обрушил на его лицо кулак.
— Они тебя изгонят! — рычал Рейнез, снова и снова нанося удары, — заставят тебя уйти! Ты познаешь мою боль!
Рейнез все бил и бил. Сверхпрочные кости Адептус Астартес треснули. Сначала вмялась внутрь скула Н'Кало, затем челюсть. Одна из глазниц заплыла, наполовину закрыв глаз. На суставах пальцев Рейнеза налипла окровавленная кожа.
— Изгой! Пария! У тебя не останется братьев!
— Хватит, — сказал Владимир.
Рейнез не останавливался. Последовало еще полдюжины ударов. Сломанные зубы покрылись кровью, медленно сочащейся из разбитого рта Н'Кало.
Врезавшийся в лицо Рейнеза ботинок принадлежал капитану Лисандру, который по сигналу Владимира вышел из толпы наблюдающих. Удар застал Рейнеза врасплох, он отлетел от Н'Кало и распластался в воде.
— Я сказал, хватит, — повторил Владимир.
Рейнез поднялся на ноги, тыльной стороной перчатки частично стер с лица кровь Н'Кало.
— Видите? — выдохнул он, — Император дал мне сил. Дорн сказал свое слово. Поединок окончен.
— Окончен, — сказал Владимир, — братья мои, пусть находящиеся здесь апотекарии окажут помощь капитану Н'Кало, пока не прибыл медперсонал «Фаланги». Для того, чтобы давать показания в суде, он должен быть в сознании.
— Лорд Владимир! — протестующе вскрикнул Рейнез — он был побежден! Я выиграл поединок! По праву победителя я требую молчания Н'Кало!
— Поединок выигран, Реинез, — ответил Владимир, — но ты не можешь считаться победителем. Мы не на войне, а капитан Н'Кало тебе не враг. Добиваясь победы, ты проявил такую звериную жестокость, что забыл о благородстве. В поединке чести это приравнивается к поражению. Ты проиграл, а капитан Н'Кало объявляется победителем.
Рейнез молча стоял в быстрой реке, пока космодесантники на отмели поднимали победителя и несли его в апотекарион.
***Первым, на кого обратил внимание Сарпедон, когда его снова привели в зал суда, был Железный Рыцарь без шлема. Испивающий Души уже сталкивался с этим Орденом, но прежде не было никакой возможности сказать, является ли командующий Железных Рыцарей тем же самым Адептус Астартес, с которым Сарпедон разговаривал на Моликоре. Теперь, когда на нем не было шлема, ошибки быть не могло. Это был тот же самый человек.
Половина лица Н'Кало все еще была не видна, на сей раз из–за закрывающих свежие раны медицинских повязок. Однако из–под ткани виднелись знакомые ожоги, а из единственной открытой глазницы смотрел знакомый стеклянный протез.
Сарпедон попытался встретиться с Н'Кало взглядом, но сопровождающие Испивающего Души Имперские Кулаки толкнули его в клетку подсудимого, и он обнаружил, что смотрит прямо на Лорда Владимира.
— Лорд Правосудия, — сказал Сарпедон прежде, чем кто–либо успел открыть рот, — я хотел бы узнать о состоянии своих братьев.
— Они живы и здоровы, — сказал Владимир.
— А Деният?
— Как и твои братья, под стражей. И, как и твоим братьям, ему не причинили никакого вреда.
— Я знаю, что погибну здесь, Лорд Владимир. Перед тем, как это случится, я хотел бы поговорить с братьями. И я должен получить разрешение поговорить с Дениятом, хотя бы лишь для того, чтобы установить, действительно ли в плененном вами дредноуте находится именно он. Мой Орден считал его погибшим несколько тысяч лет назад. Я должен, по крайней мере, лично убедиться, что он жив.
— Ты просишь о роскоши, которая не может быть предоставлена подсудимому, — ответил Владимир, — характер твоих преступлений означает, что тебе нельзя давать шанс и дальше плести заговоры с такими же обвиняемыми. В исполнении таких просьб тебе будет отказано
Сарпедон не спорил. Через это необходимо было пройти. Нужно показать, что он еще не сдался окончательно. Среди множества воинов этот жест выглядел слабым, но он был сделан.
— Братья, — начал Владимир, — во время перерыва был решен вопрос защиты Испивающих Души. Командующий Н'Кало?
Сарпедон вдруг понял, что не видит среди собравшихся космодесантников Рейнеза
Н'Кало вышел вперед.
— Братья, — сказал он, и Сарпедон узнал скрипучие звуки импровизированного вокс-модуля. Прикрепленное к вдавленному нагруднику Н'Кало устройство усиливало голос, еле слышный из–за переломанной челюсти, — я должен рассказать вам о мире под названием Моликор.
Бескрайние просторы Моликора, изрезанные дельтами рек и усеянные островками болотной травы и можжевельника, были хорошим местом для того, чтобы спрятаться. Там, среди гнилых стволов, переплетенных корней и обкатанных водой камней скрывался целый народ. Его твердыни стояли в прибрежных мангровых болотах, где кровососущего гнуса было настолько много, что насекомые могли оторвать человека от земли, а вода кишела тысячей видов зубастых тварей. Этот народ, называющий себя эшкинами, был такой же частью пейзажа, как угрюмые сырые слоистые облака и возможность провалиться одетой в силовой ботинок ногой в мягкую землю. Этот народ открыто выразил неповиновение. Этот народ должен был погибнуть.
