Бринслевос застонал. Это был звук удивленного страдания, который грозил затянуть Руиза в видение Лорда. Руиз пригасил свои реакции на наркотик и выплыл из его глубин.
Бринслевос заговорил поспешно, с нарастающим ужасом.
— Почему? Почему?! Рычаги гремят, работают быстрее и быстрее, пока тьма не задрожит от их движения, и я не слышу более ничего, даже собственных мыслей. Я становлюсь все тяжелее, я начинаю проваливаться к страшной опасности внизу, к грызущему металлическому зверю, у которого шестеренки вместо зубов и прутья вместо мускулов. Он голоден, а у меня нет никакого оружия, я наг, холоден и слаб. — Бринслевос заметался и стал размахивать руками. — Что-то не так…
Он завизжал, от этого звука Руиз окончательно протрезвел. Лицо Лорда неожиданно исказилось от ужаса, словно какое-то страшное существо пробралось ему под кожу и пыталось выбраться наружу. Глаза его вылезали из орбит от непередаваемого ужаса. Рот напрягался, чтобы выдавить последний, отчаянный вопль, казалось, он больше не может дышать.
В любой момент слуги или охранники могли прибежать на крики. Что тогда скажет им Руиз Ав?
— Извините. Кажется, я отравил вашего Лорда. Теперь извините, мне надо идти…
Руиз наклонился и прижал свое розовое кольцо на левой руке к вздувшимся жилам на шее Лорда. Противоядие полного спектра действия и сильное успокоительное немедленно были введены в сонную артерию Лорда, и Бринслевос откинулся назад, потеряв сознание. Его лицо стало расслабляться.
Секундой позже что-то взорвалось в затылке Руиза, и он ничего не помнил долгое время.
Руиз медленно приходил в себя, чувствуя жару и ограниченное пространство кругом. Кроме того, всюду был горький зачах ржавчины. Голова его пульсировала болью в регулярном ритме, колющая боль гнездилась за глазами. Он застонал и сел в полутьме, чтобы обнаружить, что раздет догола.
Его сознание на минуту помутилось, и он осторожно дотронулся до затылка. На поверхностной ране запеклась кровь, но его испытующие пальцы не нашли никакого свидетельства тому, что череп его был расколот.
Где он?
Лучи жаркого света проникали в его тюрьму сквозь прорези в сварной железной конструкции, которая окружала его. Он осторожно поднялся на четвереньки и приложил глаз к одной из таких щелей. Сердце его упало. Он находился на площади Искусного Страдания.
Одна из прочих железных клеток была видна сквозь его щель, и над ней развевался черный вымпел, знак того, что в ней сидит осужденный преступник. Руиз подумал, кто же может быть тот второй, и почему этот несчастный был выбран, чтобы разделить кару Руиза.
Бесполезно об этом думать. Его немедленной и непосредственной задачей было бежать отсюда. Это должно было произойти как можно скорее, прежде, чем начнется представление, в котором он должен будет искупать свой грех перед Лордом Бринслевосом. Он уже сейчас чувствовал беспокойство смертной сети, которая натягивалась вокруг анкерных точек в его мозгу. Он будет жить только до тех пор, пока ситуация не станет бесповоротно безнадежной. Потом он умрет, и малозначительные обстоятельства его смерти будут переданы в Лигу. Руиз покачал головой. Достаточно скверно мучительно умереть, но еще хуже — умереть бессмысленно. Он ничего не знал, кроме того, что на орбитальной платформе процветал какой-то заговор, то есть те данные, которые Лига могла логически предположить и без его возможной смерти.
Он отвел свои мысли с той мрачной дороги, по которой они покатились. Ситуация была далека от безнадежной. Естественно думать, что Денклар, когда услышит о постигшем его несчастье, непременно свяжется с ним, а потом это просто будет вопрос того, чтобы трактирщик принес мешочек пангалактических инструментов, спрятанных в его комнате. Руизу только надо проявить терпение и пережить время, которое придется ждать в железном ящике. Несомненно, будет жарко, но, без сомнений, палач Лорда предпочитал иметь дело с живыми жертвами, а не с наполовину вареными.
Словно в ответ на его предположения, пара крепких женщин появились в поле его зрения, пыхтя под коромыслами с огромными ведрами. Они поставили ведра на землю возле второй клетки с театральными вздохами усталости, и потом стали лить воду на круглую крышу ящика.
— Кондиционирование воздуха, — пробормотал Руиз, а вскоре он услышал, как вода льется на крышу его собственной клетки.
— Эй! — закричал он. — Что за глупость? Я не причинил никому никакого вреда. Позовите Лорда, скажите ему, что я невиновен.
Одна из женщин сардонически хохотнула.
— Лорд плохо себя чувствует. Собственно говоря, я слышала, что твое Искупление отложили на день, пока Лорду не станет настолько лучше, чтобы он мог насладиться представлением как следует. Я-то сама тебе вовсе не сочувствую — раз ты провалил операцию. Существует столько тонких и надежных ядов. Какое безумие тебя одолело, что ты дал Лорду как раз такую дозу, чтобы он заболел, но не помер? Если бы ты его успешно убил, то они тебя повесили бы на крепостной стене, и тем бы дело и кончилось — чистая смерть и быстрая к тому же.
— Как неразумно с моей стороны, — сказал приятным тоном Руиз. — А второй заключенный?
Женщина снова рассмеялась, но на сей раз это был звук чистого, ничем не замутненного удовольствия.
— Это Ронтлесес, который не заметил, как ты подменил масла, тем самым отравив Лорда. Это был его долг, и ответственность лежит и на нем. Что еще хуже, его хромоногий староста донес Лорду много дней назад, что ты и надзиратель сговаривались на плантации кошачьих яблонь, а это место совсем уж неподходящее для разговоров. Поэтому Лорд подозревает заговор между тобой и Ронтлесесом, хотя никто из его советников не может представить, зачем вам заключать такой сговор.
Она наклонилась поближе к клетке.
— В Стегатуме мнения разделились. Хотя ты и не воспользовался своей возможностью избавить нас от Бринслевоса, по крайней мере, ты привел к смерти Ронтлесеса, а это радует почти всех, кроме него самого.
— Что ж, — сказал Руиз, — в каждой бочке меда есть ложка дегтя. Со своей стороны я предпочел бы не сопровождать Ронтлесеса.
— Несомненно, — сказала женщина, чей голос слабел по мере того, как она отдалялась. — Сегодня представят Искупление Ронтлесеса, а завтра вечером — твое, так что можешь радоваться, что тебе осталось жить еще по крайней мере день. Кто знает, может, он заговорит при допросе, убедит Лорда, что ты не виноват. Скорее всего, нет. Ронтлесес — жестокий человек. Он будет рад твоему обществу в Аду, даже если ты и невиновен.
Больше Руиз ничего не слышал. Он упал на пол, сжав больную голову руками.
