Сидела она, поджав ноги, как обычно сидят отдыхающие вейсы, прислонившись к стене, незаметно и стараясь не мешать. Он решил было сесть рядом с ней, но передумал и устроился на полу напротив. Вошел лейтенант из людей, поговорил с кем-то из массудов из команды и хотел было уходить, но тут увидел полковника, сидящего на полу. Младший офицер открыл уже рот, потом передумал и молча вышел.
– Ну как, получили то, за чем прибыли?
Большой череп, украшенный клювом повернулся к нему, чужие голубые глаза внимательно посмотрели в его. Каждый неестественно большой глаз был обрамлен завитками переливающихся золотом и пурпуром ресниц. Вейсы никогда не забывали о своей внешности, даже при неестественных для них условиях. Ресницы дрогнули.
– Даже больше того, полковник Страат-иен. Даже больше, чем смела надеяться.
– Давайте забудем строевые обращения. Зовите меня просто Неван.
– Очень хорошо. А вы можете обращаться ко мне, употребляя фамильярное фонетическое стяжение моего имени.
– Попробую запомнить, как это делается. Ну как, готовы к следующей битве?
– Я должна решить. – Она склонила голову над миниатюрным рекордером, который Невану еще не доводилось видеть выпущенным из хватательных органов на кончиках ее крыльев. Ей проще было склонить к нему голову, чем поднять крылья к глазам.
– Я за последние дни собрала столько материала, что подумываю, не вернуться ли мне домой, чтобы получше разобраться со всем мной накопленным.
Неотвязная забота, которую заронил в его разум сержант Коннер, которая и так не давала покоя, вспыхнула с новой силой. Конечно же, это невозможно. Ни коим образом не могла она докопаться до истины, просто рассматривая, как Коннер обошелся с массудами. Даже при внимательном рассмотрении, самое большее – этот инцидент мог бы поразить ее своей необычайностью, только и всего. Но чтобы ей удалось совершить в результате этого невероятный умственный перескок и заподозрить за человеческим существом необычные ментальные способности? Невероятно. Во всем этом происшествии не было никаких явных улик, ничего, что могло спровоцировать догадку.
Коннер, однако, настаивал, что она что-то учуяла. Она посмотрела на нет. Значит ли это что-либо, кроме того, что сержант сверхпредусмотрителен? Неван не настолько унаследовал паранойю, как большинство членов Ядра.
Скажем так: в гораздо меньшей степени.
Так заподозрила она или нет? И если да, то, учитывая всю меру скрытности вейсов, удастся ли ему хоть что-то выведать у нее, сколь бы изощренными и продуманными не были формулировки его вопросов?
– Так вас интересует, как именно мы взаимодействуем с другими представителями Узора. В частности, с массудами.
– А с кем еще? Кроме массудов, ни один вид разумных существ не поборол настолько свою цивилизованную природу, чтобы взяться за оружие.
– И к каким же вы приходите выводам? – Он ободряюще улыбнулся. – Выдвинули уже какие-нибудь гипотезы?
Она ответила не сразу. Или голос его выдал? Он напомнил себе, что она – знаток человеческого языка и жестов. Ему со своими вопросами надо подбираться так, будто он идет по яичной скорлупе…
– Я даже еще не приступила к сопоставлению данных, не говоря уже о постулировании умозаключений. Он никак не желал на этом отступиться.
– Но ведь вы, определенно, нашли некоторые вещи более интересными, чем остальные? Наверняка сделали какие-то наблюдения, наиболее вас заинтриговавшие?
– Так всегда бывает. – Он весь напрягся, надеясь, что этого не заметно.
– Вот вы, скажем, уселись рядом со мной на полу.
Он сумел расслабиться.
– И что?
– Это демонстрирует такую степень вежливости и обходительности, которая обычно не присуща вашему виду. Прекрасно зная, как ваш высокий рост подавляет всех, кроме представителей Массуда и Чиринальдо, вы добровольно пошли на то, чтобы уменьшить свое наследственное физическое превосходство надо мной, усевшись на пол. Или вы думали, что я этого не заметила?
– Да я об этом как-то и не задумывался. Просто я за вас отвечаю, и это мой долг – чтобы вы чувствовали себя со мной как можно уютнее.
– В самом деле? Какой стыд. Я бы предпочла приписать ваше поведение неким более возвышенным мотивам. Теперь я вынуждена буду соответственным образом переиначить свои комментарии к записи. Он почувствовал себя так, будто ему только что предложили хорошую возможность удвоить свой капитал, а он вместо этого проиграл его в рулетку.
– А еще что-нибудь? – потребовал он, с уже гораздо меньшим интересом.
– Что вам удалось заметить насчет того, как мы общаемся с массудами?
– В ваших с ними отношениях гораздо меньше трений, чем я предполагала.
Ему показалось, что она как бы оправдывается, но с вейсами ничего нельзя сказать наверняка.
– И все? – Где-то неподалеку раздался взрыв заряда мазвекского образца, и катер тут же тряхнуло. Удар произведен был с какой-то очень отдаленной вражеской позиции – в расчете, скорее, на удачу.
– Один факт невозможно отрицать: массуды бьются с гораздо большей решимостью в присутствии людей.
– Ну, в этом-то как раз нет ничего нового. А почему так происходит, вы не задумывались?
– Хотя явление это очень интенсивно изучалось, до сих пор никому еще не удавалось выдать полностью удовлетворительного объяснения этого феномена, включая, кстати, и самих массудов. Тут играет роль нечто, связанное со способностью человека целиком отключиться от цивилизованности и вернуться в состояние зверя, первобытного хищника. – В ее голосе не было и намека на осуждение или неодобрение, заметил он. Подход у нее был строго академический. Она просто излагала холодные факты.
Без малейшего принуждения она добавила:
– Среди прочих инцидентов, произошедших в ходе недавнего конфликта, мне более всего врезался в память один.
Он похолодел, когда она в деталях описала столкновение между Коннером и отступающим подразделением массудов.
– К тому моменту массудские солдаты, казалось, были полны решимости выйти из боя. Но всего лишь несколькими словами один из ваших бойцов убедил их вернуться на поле сражения.
– А вы, конечно же, этот случай записали?
– Естественно. – Ресницы изогнулись, длинная шея выразительно качнулась. – Если я чего хочу, я обязательно записываю. Не буду излишне хвастаться, но дело свое я знаю хорошо.
Страат-иен изобразил безразличие.
– Такое то и дело происходит. Массудам часто не хватает небольшой психологической встряски, чтобы преодолеть свою естественную, «цивилизованную» уступчивость. И эту услугу мы, люди, оказываем им в числе прочего.
