— Хорошо отхлебнул, — то ли сочувственно, то ли завистливо сказал Бульдозер, вздыхая, так же, неопределённо.
При этом, он вздымал массивную грудь, незаметно переходящую в живот, который расширялся с грудью за компанию. Обильный пот, несмотря на прохладную погоду, тяжёлыми каплями стекал по его раскрасневшемуся лицу, как на полке в парилке.
— А может, он письмо из дома получил? — предположил Комбат. — Почти, как на фронт!
— Ну, тогда всё сходится, — пожал Дед плечами и посмотрел на военного невинным, почти равнодушным взглядом.
— Да нет, я имел ввиду обморок…
— А он не околел? — сочувственно поинтересовался Бармалей, с подозрением поглядывая на колоритную личность.
— Как собака, что ли? — усмехнулся Доцент, прощупывая пульс в районе сонной артерии. — Жив, курилка…
— Какие бы не были причины, а вот перегаром разит за версту — на обморок, если и похоже, то на пьяный, — добавил к сказанному Пифагор. — И на жизнь смахивает, хоть и непутёвую…
Почтальон ничего не сказал, а предпочёл молча располагаться у очага, подкинув в костёр пару поленьев. Остальные согласились с молчаливым решением и дружно готовились подкрепиться, перед дальним походом. Кащей внимательно осматривал бидон со всех сторон, но никак не мог избавиться от навязчивой мысли, что ёмкость повреждена. С каждым поворотом бидона, он с замиранием сердца ожидал увидеть пробоину, кровоточащую прозрачной жидкостью, как будто это у него предполагалось сквозное ранение. Состоянием здоровья Сутулого, Кащей даже не поинтересовался.
Спящего сталкера попытались растолкать, но он не желал просыпаться — ни в какую. Даже поднесённая под нос кружка не возымела должного эффекта.
— Я же говорю, что у человека, какие-то личные причины уйти в нирвану, — сказал Комбат, сочувственно вздыхая.
— Может быть, от него барышня к Лосю ушла? — смеясь предположил Крон, переводя грустный разговор в юмористическое русло.
— Деньги кончились, — равнодушно пошутил Бульдозер.
— Точно! — оживился Доцент. — У моего знакомого была девушка, Манька — Комета, как её звали в определённых кругах. Она зажглась яркой звездой, на его небосклоне, привнеся на него курорты, рестораны и прочие злачные места. Под южным солнцем, деньги испарялись быстрее, чем вещество настоящей косматой странницы. Затем, постепенно остывая, Манька — Комета показала приятелю хвост, исчезая в ледяной бездне.
Пифагор зевнул и подвёл итог рассказанному:
— У мужика, просто деньги закончились, чтобы по курортам мотаться и её за собой таскать, а северное солнце не греет, чтобы сверкать в его лучах… Это настолько банальная ситуация в современном обществе, что не просто никого не удивляет, но и оставляет равнодушным почти любого — приелось…
Свинцовые тучи опустились почти к самой земле и, создалось такое впечатление, что они задевали макушки сосен. Вдалеке ослепительно сверкнула молния и через некоторое время, раздался гром, звоном отозвавшись в ушах и в окнах домов, но ливень не начинался. Судя по всему и не собирался. Постепенно, к костру начали сходиться завсегдатаи «стартовой площадки», растирая помятые лица и протирая заплывшие веки. Кто растирал затёкшие конечности, кряхтя и охая, кто обходился без утреннего моциона, сразу же переходя к делу, минуя стадию приветствия. Никто, конечно, не утверждал, что утро доброе, но всё же…
Сутулый достал из тостера носки: то ли дымящиеся, то ли испаряющие избыточную влагу и вздохнув, сказал:
— Печку СВЧ бы сюда.
— Генератор скоро встанет, если не добыть горючку, — угрюмо процедил сквозь зубы Чемберлен, поджав губы в состроенной гримасе грустно-весёлого клоуна. — С факелами сидеть будем.
— Надо у Цитрамона перегонный куб позаимствовать, да горилки нагнать, — предложил Крон. — Из него отличное топливо получится. Развести, только, машинным маслом и всего делов — нам дым не помеха, а горшки не сгорят…
Такое рацпредложение, мягко говоря, не нашло поддержки среди местного населения. Ни одного одобрительного отзыва. Отрицательные рецензии хоть и не озвучивали, но посмотрели на рационализатора так, что будь на его месте кто-нибудь послабее характером, то ему, лучше бы было, добровольно закопаться в ближайшей траншее. Крон понял, что синтетическое топливо из угля, ему не по уму и не по плечу, а сегодня деревеньку придётся покинуть, на неопределённое время. Так что пусть аборигены сами заботятся о своём быте, раз грелка изнутри важнее комфорта снаружи…
Бледно-жёлтое солнце поднималось к зениту, когда на косогоре показалась шеренга сталкеров, уходящих за горизонт. Ветер гнал по небу редкие облака, подгоняя заодно в спину путников, а вместе с ними и опадающую листву, кружа ей в воздухе, как разноцветными фантиками от конфет.
Глава седьмая Памятник неизвестному сталкеру
Пеший переход несколько затянулся и требовал основательного привала. По бокам дороги потянулись брошенные фруктовые сады, украшенные жёлтыми и красными плодами и желание остановиться на отдых, становилось уже маниакальным.
— Всё — привал! — не выдержал Кащей, при молчаливой поддержке Сутулого, который, от изнурённости перехода, клевал носом, рискуя проткнуть себе грудь.
— Ладно! — согласился Комбат. — Действительно — пора перекусить.
— Мы только и делаем, что жрём! — проворчал Крон, опуская поклажу на траву.
— Без заправки даже железяки не ездят, — возразил Дед, сбросив рюкзак и что-то, в нём, разыскивая.
Выпрямившись, он растерянно произнёс:
— Стаканы в деревне оставили…
— Ни одной кружки? — сплюнул с досады Почтальон, отчаянно роясь в котомке и вспоминая случай, как с товарищем пользовались, для этих целей, вафельным стаканчиком из-под мороженого.
Стакан, тогда, расползался прямо в руке, вместе с содержимым, а пить из горлышка, он не умел. Памятуя прошлые события, было от чего придти в отчаяние.
— Ничего — сейчас организуем, — успокоил товарищей Крон. — Вам сколько посуды нужно?
— А у тебя здесь что — ларёк поблизости имеется? — в сердцах воскликнул Пифагор, гневно отводя взгляд в сторону.
— Зачем?
Крон встал, подошёл к яблоне, с помощью плодов, которой, сталкеры собирались восстановить нехватку витаминов, а заодно: кто закусив, кто занюхав плодами — подобрал с земли пару крупных яблок. Срезав макушку, он вырезал у каждого фрукта сердцевину, значительно расширив к краям удалённый объём. Удовлетворённый проделанной работой, он сказал, демонстрируя на вытянутых руках результат произведения этих рук:
— Пиалы.
