реконструкцию.
Полностью. Все его кольца.
Даже рабочие совещания министров будут проходить в другом здании.
И что же получается? Канцлер как-то узнал о нашем пока ещё не утверждённом плане нападения?
Или случилось что-то ещё?
— Можно, конечно, попробовать воспользоваться правом «Срочной встречи». Повод придумать недолго, — неуверенно предложил тогда Андрей Оболенский. — Если Канцлер примет кого-нибудь из нас в своей резиденции на территории Кремля, хоть посмотреть, что там творится, но…
— Но либо нам покажут какие-нибудь ландшафтные работы, либо примут в другой усадьбе рода, — за него закончил я.
И всё же возможность потребовать «Срочную встречу» мы из головы не выбрасывали. Я сам могу её затребовать, как князь. А повод — чего это с территории Томской Губернии на меня напали французы?
Но пока рано.
Наблюдаем и продолжаем готовиться. Впереди у нас свадьба Арвина и Юли и лишь затем княжеский съезд.
Я сам не заметил, как прошло больше половины мая и наступило восемнадцатое число.
Завтракал в этот день в расширенном семейном кругу — не только Соня была за столом, но и тётя с Вадимом, и моя тёщенка.
За столом стояла какая-то подозрительная тишина. Периодически кто-нибудь из родственников на меня как-то странно поглядывал.
— Что? — спросил я, доев кашу и отложив ложку. — У меня на лице что-то?
— О чём ты, дорогой? — встрепенулась Соня.
— Да лишь о том, что вы сегодня какие-то странные. Если есть что сказать, прошу, говорите.
Родственнички виновато переглянулись. Ни тётя Мари, ни Вадим, ни Соня не спешили нарушать тишину.
А вот тёще всё не почём. Ну ещё бы? С чего бы вдовствующей императрице что-то держать в себе?
— Аскольд, уверена вы и сами всё прекрасно понимаете. Но раз просите, скажу. Мы все в той или иной мере волнуемся за вас. Ведь вам придётся сегодня биться против двух Мастеров. Несмотря на все ваши… выдающиеся возможности, эта задача очень трудна для… двадцатилетнего мужчины, — она невзначай бросила взгляд на Никитиных. Ну да, тётушка то не знает, что на самом деле я принц с далёкой планеты.
— Аскольд, ты не подумай ничего плохого, — зачастила Соня. — Мы не хотели тебя волновать пустыми тревогами! И вообще, верим в твою победу! Просто…
— Просто ты нам всем очень дорог, и мы не хотим, чтобы ты снова страдал, — тихо проговорила тётя Мари. — Победа победой, но раны, пролитая кровь и боль неизбежны. И вообще! Раз в году и палка стреляет! Может случиться всякое, и…
— Ну хватит, — произнёс я тепло. — Я между прочим, уже не одного Гуру на тот свет отправил.
— Вот! — наставительно подняла указательный палец вдовствующая императрица. — Я им то же самое говорила. А они, — кивнула она на Никитиных, — только и кудахчут, мол, в космодоспехе и не в одиночку! Ух! В общем, Аскольд. Мы с Соней в вас верим безоговорочно. Просто подхватили флюиды паники от Марины. Она хоть и стала дворянкой, и держится теперь вполне достойно, всё равно порой позволят себе лишнего. Ну а вы Аскольд… Вы помните, что нужно не только выжить, но и победить. И желательно победить красиво и уверенно. Чтобы всякие осторожничающие увидели, на что способен глава Альянса без помощи других людей и техники.
— Вы абсолютно правы, Елизавета Александровна, — улыбнулся я. — Почти слово в слово повторили то, что я недавно говорил Соне.
— Просто гении порой мыслят одинаково, — невозмутимо ответила тёща.
Да, сегодня наконец-то состоится публичный «Суд поединком». Спустя восемнадцать дней после пленения Холецкого и Ласькина. Несмотря на то, что они максимально открыто сотрудничали со следствием, потребовалось время, чтобы убедиться, что они выложили нам всё, что могли. А затем ещё несколько дней, чтобы организовать сам Суд. Арена-то была готова. Вот только во время нашего «мини-съезда» князь Астраханский и великие князья Киевский да Казанский выразили желания собственными глазами наблюдать мой бой с предателями.
А раз эти будут, то и тех, кто во мне не сомневается, я тоже позвал.
Но я ничуть не волновался за результаты Суда. Я был абсолютно уверен в своих силах. И если что-то меня и волновало в то утро, так это давешний звонок Андрея Оболенского. Когда мой отец с приёмной матерью и сёстрами готовились к полёту в Енисейск, к великому князю Тверскому напросился на аудиенцию один неожиданный гость. И на этой аудиенции он спросил, возможно ли ему полететь вместе с Оболенскими.
То был Верховный Жрец Перуна Светозар.
Ему зачем-то тоже захотелось посмотреть на мой бой с двумя Мастерами-предателями. А я не стал отказывать старику.
Глава 14
Пусть само слово «поединок» предполагает бой один на один, мне предстояло сразиться сразу с двумя противниками. И это, в общем-то, не было чем-то необычным. Исторически так сложилось, что «суд поединком», который раньше использовали для решения споров между двумя сторонами, от которых выходило по одному бойцу, медленно трансформировался и обрастал разными вариациями.
О таких вот исторических вывертах и лингвистических парадоксах я думал, выходя из подтрибунного помещения на арену, где меня встретил гул трёх тысяч глоток
— У-А-А-А!!!
— Ваше сиятельство!!!
— Победы вам!!!
Улыбнувшись, я поднял кулак к синему небу и поприветствовал зрителей. Гул стал оглушительным.
Нам удалось экстренно отремонтировать и расширить спортивную арену Енисейска. И вот сегодня она полностью заполнена. Только вместо футбольного матча люди пришли посмотреть на куда более волнительное зрелище.
— Обвиняемые в предательстве своего господина, нашего благочестивого князя, Аскольда Андреевича Алекандрита, признавшие свою вину Парамон Артемонович Холецкий и Пётр Ильич Ласькин! — объявил боярин Ерофей Михайлович Клинский — бывший мэр Енисейска и нынешний премьер-министр княжества.
— У-У-У-У!!! ФУ-У-У-У!!! — гневно загудели трибуны.
— Предатели!!!
— Будьте вы прокляты!!!
Клинский продолжил свою речь, которую динамики разносили по всей арене
