что мы знакомы, но вот где мы встречались, не могу вспомнить.
— Люба, Руди права. Вас трудно отличить от живой…
— Естественно, — улыбнулась Люба, — в меня вложена матрица сознания живой женщины…
Сюр открыл рот и так остался сидеть на кресле. Он некоторое время смотрел на девушку, и до него наконец стало доходить, чье сознание Гумар мог поместить в андроида.
— Гумар! Твою же мать! Что же ты наделал? — прошептал он. — Экспериментатор хренов.
Люба молчала и улыбалась.
— И как, Люба… Вам чувствуется в искусственном теле?
— Вполне нормально, Сюр. Это тело мне кажется лучше прежнего. И что вы скажете? Мы с вами встречались?
— Думаю, да, Люба, но надо уточнить у нашего гения… Чтоб ему ни дна и ни покрышки. Он-то лучше нас знает.
— Ну а теперь я отвечу на ваш вопрос, Сюр. Память прошлого мне подсказывает, что вы мне нравились. Но вы… Как бы это сказать правильнее, были недоступны. И тут я увидела вас в капсуле, и меня к вам повлекло. Вы можете что-то рассказать о нашем прошлом?
— Пока нет, — хрипло пробормотал Сюр, — мне надо сначала поговорить с Гумаром. — И неожиданно задал, казалось бы, не к месту вопрос: — Вы пойдете ко мне в каюту?
— Сейчас нет, а потом — может быть, — улыбнулась Люба, и Сюр понял: она играет с ним, как живая, умудренная в любви женщина.
— Мне тоже нужно лечь в капсулу. Привести себя в порядок, — заявил он и решительно направился к свободной капсуле.
— Мне снизить ваш гормональный фон? — спросила Люба.
— Да, поправь, пожалуйста.
Сюр лег и понял, что относиться к Любе как к андроиду он уже не сможет. «Гад Гумар!» — мысленно выругался Сюр. Затем сел.
— Забыл рассказать о нашей тайне, Люба. Мы с Гумаром были подопытными в одном эксперименте. В нас подселили онокамруз… Вернее, Гумар был им заражен уже. А в меня подселили специально.
— Зачем? — удивление Любы было написано на ее лице. Оно выражало огромную степень ошарашености, и Сюр ее понимал. Кто в здравом уме и памяти будет сознательно заражаться этим паразитом?
— Затем, что это был необычный онокамруз. Это были споры, облученные специальной волной, и паразит, по идее, должен был развиваться по определенной программе и стать симбионтом. Кем он и стал. Он еще выполняет роль биологической нейросети. К Гумару подселили спору, которая развилась от моего онокáмруза, и он сожрал неуправляемого паразита и, видимо, наделил нас своими клетками со своей ДНК. Отсюда и наша похожесть.
— Но, Сюр, я не понимаю, как вы согласились на такой опасный эксперимент?..
— Меня не спрашивали.
— Это чудовищно!..
— Ага, согласен. Так вы пойдете ко мне в каюту?
— Зачем? — Люба еще не отошла от слов Сюра.
— Пожалеть.
— Вам поможет капсула, Сюр. Спокойной ночи.
Крышка начала опускаться, и Сюр лег. Он понял, почему его так влечет к Любе. Но он в то же время и боялся ее.
Сон пришел сразу, и сразу же его толкнули в плечо. Сюр поднял фуражку и удивленно посмотрел на даму в сером платье.
— Я с тобой разговариваю, а ты спишь. Ты нормальный?
— Думаю, что нет, — ответил Сюр и подумал: «Гумар опять забыл почистить медкапсулу от предыдущих сеансов». — Ему стало интересно, как Овелия (он вспомнил, как звали жену Оверграйта) его воспринимает: как мужа или как Сюра?
— Ты всегда был далек от меня. Все твои мысли о службе. О детях бы подумал…
— А чего о них думать? — усмехнулся Сюр. — Пусть о них думает Ибрагим.
Женщина искривила рот и отпустила ему пощечину.
— Скотина, — тихо прошипела она. — Это ты виноват, что в твоей семье дети от другого мужчины. Ты испортил мою жизнь… Сгубил молодость, а теперь и попрекаешь?
— Да я не попрекаю, — Сюр прижал руку к щеке. — Ты чего дерешься?
— А ты не хами. Для всех это твои дети.
— Но они копия Ибрагима. Это все видят.
— Все видят и молчат, и ты молчи. Я твоя жена, а это твои дети.
— Понял, — спокойно согласился Сюр, — не вопрос. Мои так мои. — И решил еще раз сломать сценарий. Наклонившись к уху Овелии, спросил: — Но ты знаешь, что я не твой муж? Я другой человек…
— Знаю, — также тихо ответила женщина и поправила складки платья на коленях. — Поэтому я с тобой и разговариваю…
— Ты разговариваешь со мной как с мужем.
— А кто ты теперь? — с легкой улыбкой спросила Овелия. — Ты в его теле, и значит, ты мой муж. Об Ибрагиме не беспокойся. Я с ним завязала сразу же, как только тебя увидела. Я ему даже дала средство для интимной гигиены и подмешала туда кислоту от аккумуляторов.
Сюр кинул взгляд на беспокойно спящего Ибрагима. Тот спал и машинально поправлял штаны в районе паха.
— Ну ты даешь! — засмеялся Сюр и тут же подумал: «А если там беременная Руди?» И его пробил пот. — Ты понимаешь, Овелия, что мы с твоим мужем попеременно бываем в теле. Тебе это не кажется странным?
— Кажется, но я на это не обращаю внимания. Поздно уже. Ты мне нравишься, он нет.
— И ты не спрашиваешь, откуда я сюда попал?
— Мне все равно. Придет время, и ты убьешь Оверграйта и займешь его место. Я это знаю…
Тут проснулся Ибрагим и громко с отчаянием завопил:
— Гума-а-ар, я тебя убью-ю-ю…
«Все, фенита!» — удрученно подумал Сюр, вылезая из капсулы. В соседней билась в истерике Руди. Она еще не пришла в себя, и ее удерживала растерянная Люба.
— Сюр! — закричала она. — Я не понимаю, что с ней происходит!..
— Это эксперименты Гумара. Он не почистил память искина капсулы.
Сюр поспешил к девушкам. Наклонился и вытащил Руди из капсулы. Обнял ее, как ребенка, и стал укачивать.
— Ну что ты, маленькая? — нежно говорил он, прохаживаясь по медблоку. — Это всего лишь сон. Ты дома.
Руди открыла глаза. Крепче обхватила Сюра за шею. Всхлипы стали стихать.
— Сюр, ты мне как брат. Скажи, что со мной происходит?
— То, что обычно происходит с беременными женщинами, Руди?
— Так ты знаешь?..
— Знаю, Руди, и рад за вас с Гумаром. Еще один член нашей коммуны скоро появится…
— Сюр, это ребенок Гумара.
— Я знаю, Руди.
— А как я ему скажу? Он может подумать, что это твой ребенок…
— Гумар умница, не надо держать его за недотепу. Он сам понимает, что вы пара и ты хотела ребенка только от него. Сейчас я почищу память капсулы, и ты спокойно уснешь. А я все расскажу твоему парню. Он будет очень рад.
— Правда, Сюр?
— Правда, Руди.
Сюр уложил девушку на ложемент капсулы, вошел в программу и быстро
