колеи.
А может, дело было в другом. Именно сегодня Джанко должна была “умереть”. К этому событию всё было готово, и я старался держать себя в руках, не выдавать тревоги и вести дела, как обычно.
Эту смерть должны были увидеть свидетели.
Я знал, что за Джанко давно наблюдают и ведут тайную слежку вне моих земель, это были люди Снеговых. Именно для них представление и готовилось.
Это было трудное и скрупулёзное дело.
Помня о том, что чокнутый Герасим из Тафалара устраивал ложные смерти десяткам людей, я принялся копать в том направлении. Расспросил мать, как выглядело тело отца во время похорон, заставил её вспомнить все детали до самой последней мелочи: цвет кожи, запах, повреждения и прочее.
Сам я помнил всё не так детально, потому что почти не смотрел на отца в те дни, закрывшись в себе. Мне было пятнадцать, и я мечтал отправиться в Тафалар, чтобы отомстить за смерть родного человека. Как он выглядел мёртвым, знать я не хотел — хотел оставить память о живом отце.
Зато мать всё хорошо запомнила.
— Я обратила внимание, что кожа на теле порой отливала еле видимым розоватым оттенком, — сказала она мне.
А ещё я вспомнил свои разговоры с отцом в плену, когда он выводил меня из сна, чтобы снова и снова заставить встать на его сторону. Я спрашивал тогда, как так вышло, что то мёртвое тело было точь-в-точь похоже на него. Ну не двойник же это был, в конце концов.
— Алхимия и фагнум делают чудеса, — ответил он коротко и больше ничего не пояснил.
«Алхимия и фагнум».
У меня был доступ и к одному, и к другому.
Алхимик в Клане имелся не просто отличный, а очень дотошный любитель экспериментов Грич Гамзо из княжества Сатория. Его золотые руки когда-то спасли нас при крушении верхолёта в Котлованах: в полевых условиях и в смертельной опасности он умудрился переделать стержневое заклинание в патрон для моего револьвера.
Пришлось раскрыть ему свои планы с ложной смертью Джанко.
Он долго слушал мои мысли насчёт того, что именно делал Алхимик Герасим с чужими телами, чтобы они были похожи на определённого человека, а потом задал самый ожидаемый и морально сложный вопрос:
— А где мы тело возьмём?
— Мичи нашёл одну погибшую девушку в Янамаре, она утонула, — ответил я с тяжёлым вздохом. — За ней так никто и не пришёл, и местные целители хотели похоронить её в безымянной могиле.
Грич кивнул и тоже печально вздохнул.
— Ясно. А фагнум мы где возьмём, Кирилл? Он на дороге не валяется.
Тут он был прав.
На дороге фагнум не валялся — он хранился в тайнике у Галея и ждал своего часа. Все двадцать четыре стальных флакона в ящике, который я забрал у Жреца Ючи Хамады ещё в Академии.
— Всё есть, — кратко ответил я Гричу.
Он улыбнулся и потёр руки. Его синие волосы будто посинели ещё больше — парень любил сложные задачи.
— В лабораторию никому не заходить! Где там мой многоцелевой паяльник?
Он так заторопился, что даже забыл спросить, зачем мне вообще нужна ложная смерть Джанко. Всё же учёные — реально фанатики, порой им плевать на жизни людей, лишь бы провести эксперимент.
На исследования Гричу понадобилась неделя и десять флаконов фагнума.
Я напряжённо ждал результатов и уже собирался обращаться к Йоне, но вчера утром Грич явился ко мне, весь в разноцветной пыли и ожогах от фагнума по всему лицу.
— Готово, командир! Это шедевр! Когда Кика узнает, она сойдёт с ума от зависти!
— Она узнает, но потом, — сразу урезонил я его. — От этой тайны зависит реальная жизнь Джанко.
Он закивал.
— Ну конечно!
Знали об этой тайне в Клане всего несколько человек. Кроме Грича и меня, это были Галей и Мичи.
Когда алхимическая сторона процесса была подготовлена, всё остальное было уже делом техники и чёткого выполнения плана. Главное, чтобы в Доме Снеговых узнали о смерти Джанко сами, без посторонней помощи, чтобы не было подозрений.
Акулина тоже ни о чём не должна была догадаться.
Но с ней, как обычно, всё было непросто.
***
Интерлюдия четвёртая. Акулина Снегова.
Она ненавидела эту свадьбу.
И в то же время хотела её всей душой.
Но Акулина слишком хорошо знала своего отца, поэтому понимала, зачем ему Кирилл Волков. Отец сильно рисковал, связывая свой Дом с Колидами и создавая конкуренцию Императорскому Дому Искацин, только жажда власти и могущества была слишком сильной.
Кровь Колидов даст огромные силы Дому Снеговых, а ради такого отец пойдёт на всё. Даже “Железный Бутон” ему не помешает.
Волков и сам прекрасно понимал, к чему ведёт эта свадьба, и, согласившись, рискнул не меньше.
Отец хотел от него наследника, желательно не одного, и если бы у него было несколько дочерей, то он бы предоставил Кириллу всех без исключения. Только дочь имелась одна, и на ней лежала вся ответственность.
Сама Акулина не ждала ничего.
Скорее всего, Кирилл к ней и пальцем не притронется. Только отец вряд ли оставит такое просто так и найдёт способ, как повлиять и на это. А когда повлияет, то уже не оставит Кирилла в живых.
Никому не нужен столь могущественный конкурент, даже если он собственный зять. Потом настанет очередь Керука, его отца, а потом — и матери. Единственных представителей правящего рода Колидов истребят, уже навсегда.
Акулина стала игрушкой в чужих руках.
В руках отца. В руках Кирилла.
Она сама на это пошла, только в её мечтах всё было совсем иначе, без смертей и интриг, без войны и предательства. По чести, слову и, возможно, даже по любви.
Акулина тоже хотела сильный Дом и могущественного мужа, хотела семью, хотела уважения и почёта своей фамилии, но не таким путём.
Отец собирался сделать её вдовой.
Он всё больше разочаровывал её, да и, кажется, не до конца понимал, с кем столкнулся.
Кирилл Волков был совсем не прост. Он тоже мог быть беспощадным и тоже умел играть на опережение, уж она-то насмотрелась на это во время вылазки в Котлованы.
У него имелись дерзкие планы, но Акулина ничего не сказала о них отцу, ни единого слова. Сообщила лишь, что наследник Колидов согласился на брак.
Эта новость отцу понравилась.
Он даже улыбнулся и сказал:
— Молодец, Акулина Андреевна. Никакая лекарша тебе не помешала. Она,
