жить всего несколько секунд, пока ледяная стужа не схватит его смертельными зубами и выморозит все внутренности. И сопротивляться этому без капли Силы не будет никакой возможности.
Он обреченно рухнул лицом в мерзлую поверхность, быстро шепча стынущими губами молитву и с ужасом ожидая смерти.
— Неплохая попытка, — спокойный голос барона Назарова вывел его из оцепенения.
Дженнаро медленно поднял голову и замер, разглядывая молодого мага, перед которым в густом киселе воздуха висели капли плазмы, не успевшие разрастись до нужного для убийства размера. И что самое интересное, он был до сих пор жив. Смерть не кусала его ледяными шильями зубов за пятки, и даже пальцы, хоть и окоченевшие, все же двигались.
— Ты не учел одного фактора, Баталья, — под тяжестью тела русского, наклонившегося вперед, заскрипела кожа кресла. — Здесь Инферно, преисподняя, ледяной ад — называй как тебе по нраву — где законы физики, механики и даже магии действуют совершенно иначе.
— Как? — прохрипел Дженнаро.
— Все просто. Время… Его можно остановить, заглянуть в грядущее или в прошлое, — усмехнулся Никита. — Но я больше всего люблю, когда оно стоит на месте. Мои слова сейчас доходят до тебя с минимальной задержкой, потому что ты во временном коконе.
— Такое подвластно лишь архатам или Творцу!
Действительно, Дженнаро ощущал отчетливые паузы между словами, как будто они преодолевали некий барьер, как зачастую бывает во время телефонного разговора.
— Архат, по-нашему, Иерарх, — задумчиво ответил Никита. — Он умеет работать с любым веществом на атомном и субатомном уровне. Творцы работают с материей в любой форме.
— Творец — един, — скривил губы Баталья. — Вы, русские, единственные, кто отрицает единобожие и упорно цепляется за сонм отжитых богов.
— Неправда, — Никита вовсе не хотел вступать в религиозную полемику с инквизитором, но сейчас было важно заставить его разговориться, пусть даже со злобой в душе. Баталья — не последний человек во Втором капитуле, он является правой рукой Боргезе по магическим делам. — В нашей империи не запрещено единобожие. Хочешь — молись Иисусу, хочешь — Аллаху. Нравятся заповеди Будды — пожалуйста, погружайся в его учение. Запрещено лишь публичное распространение идей. Каждый сам приходит к своему богу. Людская молва как лесной ручей — найдет дорожку к полноводной реке.
— Ты поклоняешься Юпитеру, как и все гипербореи, — дохнул теплым паром изо рта Баталья. — Вся Русь пытается идти против течения и упорно держится своих догм.
— Да, мы поклоняемся Перуну, но у нас нет никаких догм, — удивленно откликнулся Никита. — Живи по кону, паши землю, торгуй, рожай и воспитывай детей — чего легче, правда? Тотальная война — это ваше изобретение, отсюда и стойкое желание подвести каждого к «правильному» выбору.
— Вас все равно уничтожат, Князь, — убежденно сказал Дженнаро. — Через пять лет, через десять — Ватикан уберет со своего пути экзистенционального врага, коим является Русь со своим язычеством.
— С фанатиком спорить бесполезно, — кивнул своим мыслям Никита. — Но я хочу услышать от тебя нужную информацию, и ты мне ее дашь.
— А потом нужно убить его, Хозяин, — прорычал Ульмах. — Речи его лживы, язык источает яд. Таких людей опасно оставлять в живых.
Никита поднял руку, призывая демона помолчать.
— Итак, мне нужно знать, какие силы использует Ордо Маллеус на территории России. Весь ли Сектор Ориент находится здесь, или только Боргезе? Где сейчас Доменико Котез? Кто заказчик покушения на императорскую семью?
— Я ничего говорить не стану, — горделиво выпрямился маг, но глумливая улыбка показывала, что у этого человека есть ответы на вопросы, заданные Никитой. — Можешь убить меня.
— Какой шустрый! — расхохотался Ульмах. — Дозволь, Хозяин, окунуть его в пучину боли и безграничных страданий?
— А ты его не убьешь ненароком? — подыграл ему волхв.
— Хозяин, я умею пытать так, что даже мертвый будет трепаться языком как несдержанная шлюха!
— Будь милосерднее к мертвым, — Никита перевел взгляд на Баталью, замершего в ожидании пыток. Лицо его побелело. — Ты отказываешься беседовать со мной?
— Я уже все сказал! — маг демонстративно сплюнул на льдистую поверхность перед собой, стараясь достать до ног врага.
— Напрасно, твой героизм Папа не оценит, — вздохнул Никита и махнул рукой. — Ульмах, приступай. Только не переусердствуй, когда будешь нарезать несчастного Дженнаро на ремни. Мне еще нужно узнать много интересного.
Юля проснулась как-то мгновенно, без мягкого и томного перехода ото сна к яви. Рывком сев, она отбросила куртку, которой укрывалась, в сторону, и моргая, вгляделась в серую массу снега, налипшую на стекло миниатюрного оконца с внешней стороны. В первый момент девушка не поняла, где находится, но привыкшие к сумраку глаза разглядели печку, низкий бревенчатый потолок и стены с сухими клоками мха, дверь — и все вспомнила. Охнула от удивления, свесилась вниз и цапнула пальчиками свои лыжные ботинки. Не слезая, натянула их на ноги, плотно зашнуровала и только потом встала, машинально проведя по всклокоченным волосам.
— Какой кошмар! — с женской умудренностью вздохнула Юля, представляя, как сейчас выглядит.
Потянувшись до хруста в позвоночнике, она накинула на себя свою куртку. Теплая завеса, созданная Никитой, почти распалась от недостатка энергии, но в избушке все равно было тепло. Поежившись, она толкнула дверь и перешагнула через порог наружу.
И застыла от потрясения.
Она проспала всю зиму?
Вокруг избушки выстилалась голая земля с черными стебельками дерна, словно по ней прошелся все выжигающий огонь. Пушистые белоснежные сугробы, обрамлявшие полянку, выглядели как нарядные кружева на женском платье. Изящные ноздри Юли зашевелились, улавливая странный запах то ли гари, то ли некоего химического вещества. Глупой девушкой она не была, и сразу сообразила, что здесь недавно бушевала магия. Но к этим запахам примешивался сладковато-едкий дымок лесного костерка, возле которого на бревнышке спиной к Юле сидел Никита в порванном в нескольких местах свитере и сильными руками ломал сухостой, чтобы подкинуть его в огонь. На наскоро сооруженном таганке висел котелок с водой.
— С добрым утром, — стараясь убрать из голоса хриплость, характерную спросонья, прокашлялась Юля и села рядышком с волхвом.
— Привет, — улыбнулся Никита, взглянув на нее. — Как спалось?
— Просто великолепно! Но я все пропустила! Кого ты на этот раз убил?
— Да так, четверых нехороших парней, вздумавших обидеть одну лесную красавицу, — без
