Если бы я пришел хотя бы на десять секунд раньше, я бы остановил Лив и всего этого ужаса не произошло бы с тобой. Я только успел положить руку на твою уже закупорившуюся капсулу…
– Так это был ты? Я видела твою ладонь на стекле. Вернее, её смутную тень. Я так и знала, что это был ты.
– В те секунды я знал, что ты находишься в состоянии потери последних секунд сознания. Из-за паники я чуть не совершил непоправимое: я чуть не взломал твою капсулу в надежде успеть вытащить тебя из неё, но вовремя понял, что уже слишком поздно – инъекция уже была введена в тебя. – Я уже и забыла об уколе в области шеи, который ощутила за несколько секунд перед погружением в криосон. – Ты забрала с собой в холод моё сердце… Намертво заморозила его. Первые месяцы я пытался вытащить его обратно, пытался вытащить тебя, но скоро понял, что ожидание – единственный выход. Я не смог без сердца.
– Что значит “не смог”? – я отстранилась от него и наконец хорошенько осмотрела его. Увиденное вызвало во мне удивление. – Конан, – мои брови сдвинулись, – прошло ведь целых шесть лет… Я видела, как за эти годы изменилась Лив. Но ты как будто не постарел ни на день, – я даже не пыталась скрыть своё подозрение. – Ты что-то сделал?.. Что ты сделал?
– На несколько дней я всё же постарел. Даже на несколько месяцев.
– Месяцев? Не лет? Что ты такое говоришь?
– Уже спустя две недели после твоего ухода я окончательно принял к сведению тот факт, что тебя невозможно будет разморозить до той даты, которая была установлена на твоей криокапсуле. Я стал много пить. В твоей компании, между прочим. Приходил к тебе с бутылкой виски, усаживался на пол рядом с твоей выдвинутой криокапсулой – я никому не позволял задвигать её,– иногда ставил бокалы на её крышку, приблизительно в ту область, в которой покоились твои руки, и пил-пил-пил, и сходил с ума… – Странно, но это было больно слушать, а не сладостно. Твой мужчина, страдающий по тебе или из-за тебя – это боль, это не кайф. Если страдания любимого приносят тебе удовольствие, значит это не любовь. Выходит… У меня любовь. А может даже у нас… Я продолжила слушать его с широко распахнутыми глазами и со слегка приоткрытым ртом. – Время шло, меня не отпускало, я всё больше осознавал, что не могу вот так вот, сквозь пальцы, терять его… Терять тебя. Я принял решение остановить время и для себя.
– Что ты?..
– Я добровольно, в здравом уме и в трезвой памяти, заморозил себя. Ровно спустя два месяца после того, как в криосон ушла ты, я последовал за тобой. В конце концов, мне необходимо было проспать всего лишь пять лет и десять месяцев…
– Это ведь целая вечность! За один день всё вокруг меняется: мир рушится и создаётся, и… – Я начала хватать ртом воздух. – Залечь почти на шесть лет – это всё равно что навсегда! Всё равно что попрощаться с жизнью!
– Я понимал, на что иду. На все сто процентов…
– А если бы до наших криокапсул добралась какая-нибудь Сибилла Стоун?! – не знаю с чего вдруг и каким образом, но я неожиданно вспомнила имя, которое, казалось, давно стерлось из моей памяти вместе с остатками испарившегося холода криокапсулы.
– Стоун погибла во время того переворота. Хотя я не уверен в этом на все сто процентов. Может быть её забрали в одичавшие земли трапперы. В любом случае с той ночи её в Подгорном городе больше не видели, а до наших капсул в итоге добралась твоя сестра.
– Ты должен был охранять моё тело! Я ведь больше никому не могла его доверить! Себя доверить!
– Прости, но я Данн. Так что должно быть неудивительно, что я предпочёл более эгоистичный путь: вместо того, чтобы оберегать твой покой, я решил уйти с тобой.
От услышанного в эти секунды я испытывала настоящее негодование. И страсть. И восторг. И негодование. Но всё же больше восторг… Как подросток перед первым в жизни сексом!
Совершенно внезапно, словно получив по душе удар разрядом, я поняла, что Лив оказалась права. Это осознание словно под дых ударило меня. Я и вправду в первую очередь думала только и только о Конане!
– Кей! Что с Кеем?!
Я не осознавала, что он может не знать ответа на этот вопрос, ведь он тоже – какой импульсивный, романтичный, дурацкий, крутой поступок! – пережил криосон – ради меня! Я всерьёз думала, что он ответит. И он вдруг действительно ответил:
– Кей здесь, – с этими словами он вдруг подошел к ближайшему к нам огромному вездеходу с большими колёсами. Вездеход был белым, бронированным, с ломаными углами-шестиугольниками, словно созданный для езды по Марсу. Уверенным рывком Конан отодвинул его дверцу в сторону.
Моё дыхание перехватило. Я действительно думала, что прямо сейчас увижу его. Взрослого, шестнадцатилетнего парня, в лице и фигуре которого буду пытаться распознать запомнившегося мне десятилетним ребёнком Кея. Но вместо Кея передо мной предстала знакомая конструкция, образ которой я желала бы позабыть навсегда и при виде которой по моей коже пробежались крупные мурашки с неподдельным холодом. В машине лежала полномасштабная криокапсула.
На первый взгляд всё казалось запутанным. Но Конан был отличным рассказчиком и имел логичные ответы на даже самые абсурдные мои вопросы, так что общая картина вскоре стала чёткой и понятной.
Переворот в Подгорном городе закончился поражением для двух сторон: сначала сторонники и наёмники Айзека были подавлены действующей властью, а уже спустя пять часов Риган Данн был свержен – против тирана восстали его же приспешники, почувствовавшие мощь наступления фундаменталистов. Если вторгнувшихся в город наёмников Айзека пришлось прогонять вооруженными силами, Ригана Данна свергли относительно мирным путём. После того как к власти пришли фундаменталисты, у руля правления Подгорным городом встали Конан, Байярд и Рейнджер. Трио было необычным: Конан не жаждал власти, Байярд не жаждал её даже больше Конана, Рейнджер всё ещё считался новоприбывшим, но именно он в итоге смог удержать на плаву продырявленную после Ригана Данна лодку власти. Конан, сосредоточенный на своей депрессии, вызванной моим уходом в криосон, вскоре окончательно отстранился от власти, в результате чего Рейнджер начал рулить, в то время как Байярд, с целью отойти от политики подальше, записался всего лишь в советники действующей власти. В то же время Рейнджер сошелся с Ингрид, что стало для меня
