Ростом тварь была метра два с половиной. За спиной – укороченная автоматическая винтовкой СВУ-АС, под мышкой – яйцевидный шлем с непрозрачным стеклянным забралом. Тело мутанта было запаковано в отличный бронекостюм. Шея защищена подвижным воротником, сработанным из стальных сегментов, все уязвимые зоны тела прикрыты броневыми пластинами, гибкие сочленения на суставах тоже защищены тонкими полосками металла. Когда монстр вошел, аж пол застонал под весом мута, того и гляди, будка вниз рухнет.
– Знакомьтесь, профессор, – осклабился Феб. – Один из биотехов с зоны ЗИЛ, которых чаще называют собакоголовыми. У них несколько баз, разбросанных по Москве. Управляет ими какой-то механизм, причем делает это достаточно примитивно. Под радиоконтролем у него командир группы, остальные запрограммированы на подчинение тому командиру. Остаточный интеллект у каждой особи присутствует, но, скорее, как атавизм, нежели как способность к познанию и решению проблем.
– И много вы их наловили? – поинтересовался Кречетов.
– Несколько десятков, – ответил Феб. И, заметив удивленное выражение, промелькнувшее на лице профессора, добавил: – Все получилось очень просто. Зацепил их командира, которого остальные не посмели ослушаться. Потом рамку шамов интегрировал ему в мозг, и все вообще стало намного проще. Сейчас в большой лаборатории эти рамки внедряют остальным, чтобы можно было ментально контролировать каждого. Кстати, спасибо за науку! Эдак вскоре вы станете вообще не нужны мне, профессор.
Феб рассмеялся и вновь вонзил зубы в сочный плод.
«Или ты, мальчишка, станешь мне не нужен», – подумал Кречетов – и улыбнулся.
– Хорошая шутка, Феб. И что теперь?
Вместо ответа нейромант махнул ножом в сторону собакоголового, будто отгонял назойливую квазимуху.
– Офраняйте фход, – прочавкал он. – Фтоб ни одна тфарь не фмогла фюда пройти.
– Слушаюсь, хозяин, – рявкнул собакоголовый, развернулся через левое плечо и пропал в темноте коридора.
«Удивительно, что при такой массе шагов почти не слышно, – отметил про себя Кречетов. – Похоже, неслабых воинов отхватил себе Феб. И демонстрацию силы провел эффектно, мол, попробуй дернуться, яйцеголовый, если что – в порошок сотру. Ладно, учтем».
И улыбнулся снова.
* * *
Какой бы расчудесной ни была кровь черной крысособаки, которой Артем щедро поделился с Данилой, но все-таки дружинник был еще далеко не в форме. Ион с Шерстяным незаметно пристроились по бокам раненого – благо ширина прохода позволяла. Колян шел замыкающими, так что Артем с пулеметом и проводником-транспортником под боком неожиданно для себя оказался во главе отряда.
Они шли каким-то хитрым обходным путем, минуя переплетения коридоров, проходов, подъемов и спусков. Кое-где приходилось перелезать через нерасчищенные завалы, обходить разбитые лестницы и глубокие трещины в полу. Похоже, стены спорткомплекса еще не рухнули лишь потому, что сквозь бетон, словно живая арматурная сетка, густо проросла крыш-трава, пустив побеги по потолку, колоннам, дверным проходам и сохранившимся лестницам.
Внезапно Артем остановился, будто напоролся на невидимую стену. Транспортный робот тоже тормознул вслед за человеком и принялся нерешительно топтаться на месте.
– Ты чего? – подал голос сзади Шерстяной.
– Сам не знаю, – пожал плечами парень. – Сейчас скажу – не поверите.
– Давай уже, чего там? – поторопил Артема Данила. – Услышал что? Или чуйка сработала?
– Второе, наверно. Просто я знаю точно – впереди стая. Их много, голов пятнадцать-двадцать. Очень сильные…
– Муты? – озаботился Шерстяной, нимало не усомнившись в том, что говорит молодой парень. Оно и понятно – на войне чуйка зачастую главнее здравого смысла.
– Муты, – кивнул Артем. – Но двуногие. И в то же время тоже пёсьей породы… Не могу объяснить…
– Собакоголовые, – коротко бросил Данила. – Теперь и я их чую. Два десятка этих тварей нам не по зубам. Увы, номер не прошел. Отступаем.
И, повернувшись к транспортнику, спросил:
– Вывести нас сможешь с комплекса?
Робот сделал стойку, подумал мгновение, вильнул задом, развернулся на девяносто градусов и потрусил к глубокой черной дыре, над которой висела полустертая, выцветшая от времени табличка с едва различимой надписью «Вход в подвал»…
Подвалы в спорткомплексе оказались знатные, с узкими проходами и огромными залами, оканчивающимися коридорчиками, через которые едва могли протиснуться Данила с Коляном, вновь врубившим свой фонарь. С каждым шагом становилось ясно – дружинник держится из последних сил. На его боку вновь намокла багровым тугая повязка, которую наложил Ион перед тем, как двинуться в путь.
Но никто никого не упрекал. Все понимали: бывает. Рискнули, надеясь на чудо, и не получилось. В жизни чудеса случаются не так уж часто… Хотя бывает, что и случаются.
Проходя мимо огромной кучи мусора, поросшей серой травой подземелья, Ион остановился на мгновение и подцепил стволом автомата черный брикет. Тот оторвался от общей массы вместе с корнями. За многие годы он насквозь пророс крыш-травой, но, тем не менее, на его поверхности не исчезли и даже не поблекли краски. Очередной феномен Зоны, объяснения которому нет и никогда не будет.
– Дед говорил, что до Последней Войны в подвалах какого-то «Олимпийского» торговали книгами, – тихо произнес Ион. – По всему выходит, это и есть тот самый «Олимпийский». Колян, посвети, что тут написано, не разгляжу.
– Торопиться надо быстрее, – недовольно пропыхтел серв, но все же подошел и направил луч фонаря прямо на брикет.
На черной поверхности странного предмета явственно проступила картина: человек со снайперской винтовкой стоит на одном колене, готовясь выстрелить. Позади него замер витязь с мечом и автоматом, чем-то смахивающий на Данилу. За спиной витязя – красные стены, над которыми парит огромный рукокрыл, держащий в когтях человека. А над картинкой – надпись: «Кремль 2222».
– Книга. Старая, – тихо сказал Данила, бросив взгляд на находку.
– Прочитать бы, – вздохнул Ион. – Судя по названию, чуть ли не про нас написано.
– Не получится, – покачал головой дружинник. – Видишь, она насквозь крыш-травой проросла и ее соком пропиталась, оттого и сохранилась обложка. Теперь это просто памятник прошлому. Положи, где взял, и пойдем. Может, после нас придет сюда кто-то, кто сможет ее прочитать.
Стаббер не стал спорить. Он аккуратно положил книгу на прежнее место и успел заметить, как потревоженные стебли крыш-травы тут же бережно обняли свою собственность, словно хотели уберечь ее от посторонних взглядов. Ион вздохнул. Грустно, когда люди забывают о своем прошлом. Одна надежда на мутировавшую природу, которая тщетно пытается сберечь бесценные осколки этого прошлого…
