— Хлопушек еще возьмите, штук пятьдесят.
— Алло! Мать вашу, девочки, да куда вам столько! Их уже целый арсенал.
Затрахал меня уже этот оргкомитет!
— Возьмите, возьмите, невелик вес. У нас впереди еще три утренника, елки, катания на санях. И от взрослых заявки есть.
— Юлия Павловна, а давайте вам Гонта на удалении гранату взорвет! — сострил я.
— Это у них юмор такой, солдафонский, — качнула головой в сторону соратниц Зенгер. — Это у них гендерное.
— Ой… Много вы понимаете в солдатском фольклоре, — сварливо бросил я. — Лучше скажите, на фига мы кока-колу берем? И так малолеткам уже взяли, в детских наборах было, я помню. Чего этот яд каналом переть?
— Яд, уважаемый товарищ Сотников, это когда каждый день да через день. А когда раз в год с чудовищной сложности поиском «окна» между партиями патронов — это психотерапия, краска праздника.
— Спиртягу-то брать втихую и потом у Юрика групповухой квасить — это у них не яд. А праздничного напитка людям жмут-с.
— Все! Ушел!
Я заскочил в операторскую, сел в кресло, набрал означенное да кое-что плановое.
Ух, поубивал бы!
Трень-бреньк-звяк-позвяк. Берите, мымры.
Вышел.
— Забирайте… ведьмы. Ну вот что, нельзя было свою «паковню» где-нибудь в другом месте учинить, а?
— А где?! — сформировала круглые глазки Ленка.
— Ну зараза, конечно, больше-то негде! — радостно догадался я. — Комнат-то больше нет в замке.
— У меня дома дети, и свои, и в передержке, в клубе народ крутится, украшают сцену, готовят все, — рассудительно сообщила Лагутина. — Репетиции, в конце концов. По улице таскать, чтобы все видели? В столовой? А сюрприз?
В зал вихрем влетел рыжий Санчо, это мой новый ординарец — черт, а не парень. Стопроцентный бес. Скоростной вездеход вертикального взлета.
— Дядь Леш, там эти двое, Гонта с Гоблином к вам по лестнице поднимаются. Щас зайдут. Стр-рашныи-и! В Дедов Морозов нарядились.
Хлопнув огромными дверями, в зал ввалились два широко известных бугая, оба в красных одеждах, оба удалые. Датые, что ли? Вроде нет…
— Девочки, на, реально, чмоки-чмоки! К вам конкретные модные «дедушки» пришли! Херцы-дверцы-шишки-с-перцем!
— И ни хрена не принесли! Гы-гы-гы…
— Гы-гы-гы…
Оба ржут — эка веселые какие.
— Мальчики, а мы только что вспоминали ваш фольклор! — натурально обрадовалась Казанцева.
— Чиво-о? — тупо переглянулись мужики. — Какой такой фольклор? Мы это, чисто доложиться заглянули.
Я критически оглядел артистов.
— Красиво заглядываете. Слышь, Сомов… Да и ты, Гриш. Ну вы хоть это, хоть носы красные наденьте, что ли! Круглые. Бороды приличные нацепите. Куда вы с такими рожами по зоне ходите? Что вы народ пугаете? Дети кругом.
Гоблин быстро огляделся в поисках детей.
— Командор, усе будет «олрайт, бикфордов шнур»! Носы в карманах.
— Поделили?
— Ну! Значит, мы масти так раскидали: я Белую Церковь рву на части, потом красной молнией в Заостровское — там долго.
— А… Значит, с Эльзой полетишь.
— He-а, на бибике.
— А что не самолетом? Бензин выделен, ВПП в станице есть, Эльза ее одобрила.
— Да стемнеет уже, на хрена нам садиться в темень? Убиц-ца, на? В станицу мы с Коломийцевым сходим. Типа туда-сюда, «как провожают пароходы», «Пароходик Ту-Ту!». А Гриша валит на Кордон, на Дальний и в Ментовку. Оба вечером.
— Добро. Только вот что… Вы не квасьте в гостях больше нормы, лады? У нас тут завтра пойдут утренники, елки всякие… так? — я обернулся к женщинам.
Зенгер на секунду отвлеклась:
— Промоем.
И опять согнулась над яркими блестящими пакетами.
— Девочки, а что это вы тут делаете, а? — Мужики наконец-то заметили суету вокруг столешницы.
— Иди, Гриш, иди! — хором зашикали бабы.
Ну, и я пошел вместе с ними.
Пусть они тут комплекты собирают, а я к Юрику загляну.
Радист сидел возле какого-то агрегата и безжалостно драл из него кишки. Прямо зверь. В синей пуховой «безрукавке» на рубашку, синенькие штаны мешочком и вязаные тапки с помпонами. Уютно у Юрки, как всегда. И вот что интересно: зимой в его радиообители еще уютней, чем летом. Камин мерцает, огоньки светятся… Форточка застекленной бойницы приоткрыта, на стекле каемка пушистого снега.
— Привет, Кренкель.
— Алоха, феф… А фкажи народу, фто вместо курева будет тем, кто некуряфий? — поприветствовал меня радист с набитым ртом.
Еханабаден… Ну как все и все узнают, а?
— Откуда знаешь-то?
— Гришка хвастал, что все эпикурейцы получат по блоку «Лаки Страйк».
Ну, Гонта… трепло.
— Леденцов земляничных по весу. Только не болтай, пожалуйста.
— Что ты, шеф, могила!
— Ага… могила.
Радист уже окончательно оторвался от работы, дожевал пряник, подошел к маленькому самопальному столику, брякнул крышкой сахарницы, заварил кофею, разлил в термокружки. По залу поплыл восхитительный аромат.
— Телеграммы тебе принесли? Прочитал?
Франки первые наш анклав поздравили. Культурные. Сильва лично подписала радиограмму. Египтяне тоже не забыли, прислали — Саид Нафаль более витиеват, по-восточному многословен. Мы, конечно, их тоже поздравили, Демченко сочинял.
— Прочитал, отдал на распечатку. А ты нашу разослал? — лениво поинтересовался я.
— А то. Только рано вроде. Надо было сегодня вечером.
— Ниче, ниче, потом упьешься, поди…
— Да ну тебя. Айда лучше наверх, будем красоту смотреть, только куртяк накину. Кружку-то бери. И мою подержи пока. Ща оденусь.
Не хочу вставать: в кресле так удобно, так тихо в радиорубке. Только устроился — никто не бегает, не орет.
Поднялись мы наверх, вздохнули с макушки донжона порцией свежего воздуха.
Флаг анклава почти неподвижен, пять звездочек на полотне не видны за складками полотнища. Чехол ДШК укрыт снежком, антенна РЛС мерно крутится — ровно двадцать оборотов в минуту.
И здесь тоже красивей, чем летом!
Или это во мне «сибирский зимний» человек говорит?
Кстати, я всегда зиму любил больше других сезонов. Чистая она всегда. Свежая.
Морозец на улице более чем слабый — всего минус пять. У нас на Енисее такой не достоин гордого звания «Мороз». Здесь — зима зимическая… А вот снега навалило много. Местами даже очень много, и еще с небес валит. Трудяги ДТ-75 еле успевают своевременно проезжать — сгребать и сдувать «шнеком» сугробы с трасс и площадок, в две смены техника работает: первые машинисты начинают в пять утра, чтобы успеть пробить завалы к началу рабочего дня. Жаль, шнек стоит лишь на одном, второй — с отвалом. Есть еще один маленький шнекоротор, на мотоблоке — в Посаде. Теперь основные хозработы у нас, ну те, что «в обязаловке», — расчистка территории от снега. Остофигела эта «зачистка» всему населению. А делать нечего: без ручного труда тут никак не обойдешься. Так что наколотили плотники классических снеговых лопат с фанерной «гребалой», как у дворников, и «арбайт» всем миром.
