В кабинете капитана Светлакова полковник Сорабакин сразу сел за главный стол хозяина кабинета, предоставив самому Светлакову выбирать место между стульями и подоконником. Подоконник выбрал, кстати, первым я. И капитан предпочел сесть со мной рядом. Благо, окна были большими и обладали широкими подоконниками. Тесноты мы не испытывали.
– Как работать будем? – спросил полковник. И в тоне его отчетливо звучала уверенность в том, что он здесь главный, и он будет решать, кто что и как будет делать. Майор Медведь посмотрел на меня. Мы друг друга поняли, и я согласно кивнул.
– Раздельно. Вы по своему профилю, мы по своему. – членораздельно произнес Медведь.
– То есть? – не понял Сорабакин.
– Вы будете выполнять свои привычные функции, мы будем выполнять свои привычные. Вы – охраняете границу и не допускаете проникновения на нашу территорию стерехов и всех других, мы отправляемся в глубокий рейд по тылам противника, как это и положено делать спецназу ГРУ. Если возникнет необходимость, будем друг друга поддерживать. Общение, видимо, придется осуществлять через сотовую связь в открытом режиме. Потому необходимо будет в словах соблюдать предельную аккуратность, чтобы друг друга не «подставить».
– Значит, вы отклоняете наше участие в общей операции? – удивился полковник.
– А кто и когда определил, что это общая операция, товарищ полковник? – встречно удивился я, и дал команду своему шлему держать наготове паутину. – Мы получили задание от своего командования. Ваше командование обещало нашему командованию полную поддержку нашей группы со стороны погранотряда. Но поддержка группы вовсе не является, насколько я понимаю, участием. Поддержка требуется в исключительных случаях, и осуществляется только по нашей просьбе. Любая самодеятельность может стать помехой, и потому исключена. Я лично так понимаю положение вещей в сложившейся ситуации.
Сорабакин долго и сосредоточенно молчал, хмуря брови. Потом сказал неожиданно смиренно. Настолько смиренно, что я снова подумал о силе квантового киберкомпьютера, который внушает человеку мысль о висящей над ним паутине, хотя все воспоминания о действии этой паутины из памяти стер. Это, наверное, сложная психологическая операция. Слова же полковника были тихими, и казалось, он чувствует себя виноватым:
– Видимо, я что-то не так понял в полученной шифротелеграмме.
– Вероятно, – без напора согласился майор Медведь.
Полковник молча встал из-за стола, и жестом пригласил на заглавное место майора Медведя. Выглядело это приглашение обиженно и даже казалось слегка скандальным. Но Медведь прочувствовал ситуация, и повел себя правильно, избежал конфронтации, и таким же молчаливым жестом отказался. Сорабакин снова сел, не думая уступать место за заглавным столом тому, кому оно принадлежит по праву, то есть, начальнику заставы.
– Так, что мы будем делать, что прикажет товарищ майор? – с издевкой спросил полковник.
– Вы свое дело знаете лучше меня, вот и занимайтесь своим делом, товарищ полковник, – майору начала надоедать эта игра, и он заговорил жестче. – А мы будем заниматься своим. Если нам потребуется ваша помощь, мы к вам обратимся.
– У вас, кажется, есть процедура введения режима усиленной охраны границы? – спросил я, желая вызвать на себя гнев полковника, и оставить Медведю возможность маневра. В самом деле, к Сорабакину обращаться придется много раз. При каждом переходе границы, а мы, возможно, будем переходить ее часто.
Полковник повернул ко мне покрасневшее лицо, собираясь сказать, как мне показалось, что-то гневно-ехидное, но в этот момент без стука открылась дверь, и вошел старший лейтенант с повязкой дежурного. И остановился сразу за порогом.
– Что тебе? – спросил Сорабакин грубовато, но по-свойски.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу капитану.
Старший лейтенант переминался с ноги на ногу, словно неимоверно в туалет хотел.
– Обращайся, – отмахнулся Сорабакин.
Дежурный перестал переминаться, но штаны его не показывали случившейся трагедии.
– Товарищ капитан, разрешите доложить: странное колебание земли на третьем участке технического контроля. Сейсмологи молчат – их приборы ничего не зарегистрировали. Я уже связался с сейсмостанцией. Но наши приборы фиксируют подземное движение на линии границы, причем, в ста метрах от границы толчков уже нет. Объявлять тревогу?
– Это стерехи копают проходы под границей, – сообщил мне мой квантовый киберкомпьютер. – В этом они большие мастера. Я же предупреждал…
– Как далеко обычно тянутся подземные галереи? – задал я мысленный вопрос.
– По вашим земным мерам длины, как правило, от трех до пяти километров. Потом им требуется делать выход на поверхность, чтобы создавалась вентиляция воздуха.
Шлем говорил мне, но и шлем майора Медведя его тоже услышал, и, видимо, передал данные. Потому что Медведь тут же заявил:
– Вот и для пограничников работа. Обычно подземные галереи стерехов тянутся от трех до пяти километров. Следует попытаться путем визуального контроля определить место, откуда они начали копать, и устроить засаду.
Капитан Светлаков посмотрел на полковника Сорабакина.
– Разрешите действовать, товарищ полковник.
– Я с тобой, пошли. – здесь Сорабакину никто не мешал брать на себя командование. Это было его непосредственное дело, и в нем он толк знал.
Они вышли, но забыли позвать за собой начальника разведки. Я видел, как в сомнении майор Сухоруков сначала хотел было тоже выйти, и даже шаг сделал, потом остановился, и сел рядом со мной на подоконник.
– Желаешь разведать, майор, наши планы? – спросил Медведь.
Сухоруков с подоконника спрыгнул.
– Если я мешаю, могу уйти.
– Да, лучше посмотри, чем можешь со своими разведчиками помочь начальнику заставы. Стерехи не будут выходить все в одном месте. Они очень осторожные. Я бы вообще предложил отстреливать из по одному из винтовки с «глушаком». Есть у разведчиков такие винтовки?
– Четыре «винтореза» в наличии. И четыре «девяносто первых» автомата с глушителями и с оптикой. Этого должно хватить, если стрелков правильно распределить.
Я слышал подсказки шлема Медведя, которые наш командир группы передал начальнику разведки погранотряда – мой шлем их мне транслировал. Выглядело это авторитетно, и не вызвало у Сухорукова подозрения в том, что Медведь сам со стерехами никогда раньше не встречался. Хотя в действительности никто из нас с ними не встречался. Даже я, если не считать того, что попадался мне на глаза убитым. Он, кстати, был даже многократно сфотографирован, и отослан командующему, значит, и ученым.
